Вера православная - Старец – алфавит. Старцы нашего времени, живущие сейчас. Феномен современных старцев
Стáрчество - это один из видов подвижничества в Православии; обширное явление православной жизни, связанное с духовным управлением со стороны опытнейшего в аскетической практике старца новоначальным монахом и другими, наименее опытнейшеми в делах веры, а время от времени совсем не имеющими исходных познаний о ней людьми. Понятие «старец» в этом значении не связано с годами: бывает, что юный по возрасту, однако сильный в духовном отношении человек становится духовным управляющим многих монахов и мирян различного пола и возраста.
Степень контакта старца и руководимого им лица бывает различной. При более полном выражении института старчества тот, кто вступает под управление избранного им старца, должен «полностью отречься от собственной воли, собственных разумений, собственных желаний», т.е. «обязан полным, безоговорочным и совершенным послушанием» собственному духовному папе. Проявлением этого отречения от своеволия является исповедование старцу каждого собственного шага, каждой греховной либо даже только вызывающей опасение в греховности мысли (откровение помыслов).
Основой этих отношений служит вера в особенный духовный нрав этого управления. Может быть управление старца мирянином либо монахом, которое определяет только главные направления духовной жизни, однако оставляет значимый простор для выбора и не подразумевает ни бесспорного подчинения, ни обязательного открытия помыслов. Степень обязательности выполнения указаний старца складывается при всем этом равномерно в процессе взаимодействия обеих сторон, изменяется зависимо от определенных событий и дает разнообразные варианты отношений старца с духовными чадами либо учениками.
В российском Православии всераспространено также однократное либо неоднократное, однако редчайшее, воззвание верующих людей к старцам по определенным поводам , связанным с духовными трудностями либо прозаическими неуввязками. Разовое воззвание к старцу может повториться и вырасти потом в обретение в его лице духовного отца, т.е. неизменного наставника - однако может остаться единственной беседой, играющей, все же, значительную роль в жизни обратившегося человека. Считается, что, обратившись к старцу, следует делать его указание, потому что он обладает даром прозорливости.
Предтечами старчества в христианстве в III-IV вв. н.э. был ииноки Антоний и Макарий Египетские. Многие авторитетные раннехристианские создатели считали таковой род подчинения опытнейшему руководителю одним из самых надежных путей духовного совершенствования. При всем этом они имели в виду не только лишь духовную силу и опытность старца, да и благоприятность подобного полного подчинения для преодоления своей гордыни и обретения смирения.
Появление старчества как особенного института относится к Х в., когда под воздействием исихазма (см.) на горе Афон (Греция) появилось объединение православных монастырей, ставших центром старческого водительства. На Руси схожую роль игрались Киево-Печерская лавра (преп. Антоний и Феодосий Печеерские, XI в.), Троице-Сергиева лавра (преп. Сергий Радонежский, XIV в.), заволжские скиты и пустыни (преп. Нил Сорский, XV в.). На Руси старческое управление в монастырях было двойственного рода: либо настоятель (игумен) был вместе с этим и старцем для братии, либо же на нем лежала только хозяйственная часть, а духовное окормление было предоставлено другому иноку. Бывало и так, что настоятель был основным аввой (учителем), а другие старцы этого же монастыря - его ассистентами.
В более узеньком смысле термин «старчество» относится к практике духовного наставничества, культивировавшейся учениками и последователями преп. Паисия Величковского (1722-1794), подвизавшегося в основном в Молдавии, однако через собственных учеников оказавшего огромное воздействие на развитие этого института в Рф XIX в. Старчество в это время процветало в почти всех обителях: Киeвo-Печерской, Троице-Сергиевой и Псково-Печерской лаврах, Оптиной и Глинской пустынях, Саровском и Валаамском монастырях и др. К подобным известным старцам, как преп. Серафим Саровский либо Амвросий Оптинский, приходило огромное количество богомольцев из всех губерний и сословий страны. Известны были также старцы из белого, т.е. приходского духовенства (посреди их - почитаемый праославными на рубеже XIX-XX вв. Иоанн Кронштадтский), также старцы и старицы из мирян, которые, как числилось, достигнули духовной высоты через подвижничество.
Российское старчество, стремясь к духовно-нравственному просвещению народа, само укреплялось за счет народного благочестия, подвижники которого часто сами становились старцами. Так, настоятель-старец Валаамского монастыря, управлявший им в направление 37лет, о. Дамаскин был крестьянином Старицкого уезда Тверской губ.; старец Гефсиманского скита Варнава (в миру Василий Ильич Меркулов) происходил из крепостных фермеров Тульской губернии; крестьянкой была игуменья-старица Крестовоздвиженского Белёвского монастыря монахиня Павлина, а игуменья-старица Евгения, основавшая Тихвинский монастырь в г. Бузулуке Оренбургской губернии, была дочерью тамбовского крестьянина. Сначала XX в. центрами старчества оставались Оптина и Глинская пустыни, Саровский и Валаамский монастыри и другие обители.
В период СССР , в период гонений на религию и Церковь, российское старчество сохранялось в сокрытом либо полуоткрытом виде. Воззвание к старцам за неизменным духовным управлением либо определенным советом стало отдельно актуальным для верующих в критериях закрытия церквей, ограниченного количества приходских священников и скованности их действий из-за запретов властей. Слухи о прозорливости старцев, исцелении ими нездоровых, силе их молитв потаенно распространялись далековато за пределами районов их проживания и завлекали сокрытый приток паломников. Из повсевременно руководимых ими чад создавались вокруг старцев неформальные общины, не порывавшие с законной Церковью, однако решавшие свои религиозные задачки и осуществлявшие потаенные духовные контакты. Такими были старцы Феодосий Северо-Кавказский (ск. 1948), Лаврентий Черниговский (ск. 1950), Серафим Вырицкий (ск. 1949), иеросхимонах Сампсон (ск. 1979), старец Димитрий (ск. 1996), старицы блаженная Матрона (ск. 1952), схимонахиня Макария (ск. 1993) и многие другие.
В текущее время в Российской Православной Церкви возрождаются традиции старчества в Валаамском, Псково-Печерском и неких других монастырях. Сложный опыт возрождения традиций старчества в Российской Православной церкви в к. ХХ - нач. ХХI в. кроме добрых плодов привел к возникновению парадокса т.н. «младостарчества» - грешного и осуждаемого явления в церковной жизни, когда некие священнослужители стремятся целиком подчинить для себя волю и сознание собственных духовных чад и злоупотребляют возможностями, возложенными на их по церковному уставу.
Источники:
Не случайно в жизненных трудностях столетиями тысячи и тысячи людей обращались именно к старцам. Даже недолгая беседа с настоящим старцем возвращает верующего к жизни, дает надежду, а мудрые наставления действительно помогают разобраться в своей душе и преодолеть напасти. В этой книге собрано то, что можно было бы назвать золотым наследием православных старцев: духовные рекомендации, молитвы и притчи, предельно актуальные и полезные и сегодня. Книга рекомендована к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви.
Из серии: Православная библиотека (Эксмо)
* * *
компанией ЛитРес .
Номер ИС Р16-615-0575
В оформлении обложки использована фотография:
Julia Shepeleva / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
Кто такой старец?
Когда мы слышим слово «старец», воображение в ту же секунду рисует нам образ согбенного седого старичка в монашеском одеянии… и на этом умолкает, считая, что дело сделано. Но неужели этот облик – единственный? Да и кроме того – разве он единственно верный? Не следует ли нам, прежде чем обращаться к старцам и их мудрости и опыту, чуть лучше представить себе, – кто же они такие на самом деле?
И если мы решимся на это, то сразу же увидим, что в первую очередь старец – это учитель, наставник, духовный отец. Возможность стать старцем не зависит ни от церковного сана, ни от прожитых лет. Нельзя достичь определенного возраста – скажем, пятьдесят лет или восемьдесят, – и превратиться в старца. «Какие старцы?! Мы в лучшем случае опытные старички», – говорил архимандрит Иоанн (Крестьянкин).
Более того, равно так же бесполезно избирать «старцев» или насильно назначать кого-нибудь на эту роль. Люди остро чувствуют фальшь, и если они действительно признают кого-либо старцем – а признать можно только по доброй воле, – то лишь тогда, когда сами почувствуют благодать, исходящую от человека.
«Старец становится для учеников умом, совестию и сердцем, чрез которое кровь естественным образом распределяется, движется и обращается. Старец – это твердый дуб, около которого возрастают обвивающиеся круг него слабые растения, в одиночку погибающие от бурь и ветра», – говорил протоиерей Александр Соловьев.
Чаще всего старцами становились монахи, но нередко так называли и священников, к которым с любовью притекало великое множество людей, – такими, к примеру, были святые праведные Иоанн Кронштадтский и Алексий Московский (Мечёв).
Святитель Игнатий (Брянчанинов) выразил это так: «Привести к Богу может только тот, кто сам к нему пришел, а не тот, кто прочитал много книжек о том, как это делается».
«Каждый, – писал преподобный Паисий Величковский, – должен иметь кого-то опытного в духовном руководстве, кому бы ты полностью предавал свою волю и повиновался, как Самому Господу». То есть послушание – это то главное, что должны вынести из общения со старцем его духовные дети, ибо, по словам того же Паисия Величковского, «послушание – это самая короткая лестница к Небу».
Что же мы видим на деле? Почему толпы людей стремятся попасть к старцам? На некоторых форумах выкладываются списки «популярных» старцев, которых обязательно нужно посетить, люди передают друг другу их адреса… «Вы думаете, старцам задают вопросы о духовной жизни, о борьбе со страстями? Ничего подобного. Чаще спрашивают, продавать квартиру или не продавать, жениться или нет, а если жениться, то на ком, делать хирургическую операцию или не делать», – сетует священник Михаил Прокопенко. «К старцам, к глубокому сожалению, идут с вопросами бытовыми, а не с духовными, как следует, – говорит профессор Московской духовной академии Московского патриархата Алексей Осипов. – Крайне редко к старцам, настоящим, к таким, как отец Иоанн (Крестьянкин), приходили с вопросом: как мне победить зависть, злость…»
А ведь в дореволюционные годы «десятки тысяч русских людей всех сословий приходили в монастыри не только для того, чтобы поклониться святыням или очистить душу исповедью и причащением Святых Таин, но и для того, чтобы открыть душу старцу, получить от него совет и наставление, услышать ласковое слово утешения и ободрения, найти выход из жизненных затруднений, подойти через старца ко Христу», – писала Т. В. Руденская в статье «Русское старчество как духовный феномен православия» (Вестник ОГУ № 1 (120) / январь 2011). Особенно важным стало обращение к старцам в тот сложный период, когда стали закрываться церкви, когда посещать храм считалось не просто неприличным – за это могли и наказать, когда запрет властей накладывал свой отпечаток на всю духовную жизнь общества.
Сейчас же в старце зачастую видят оракула, гадалку, экстрасенса, который взглянет на тебя и тут же расскажет всю твою дальнейшую жизнь. Действительно, очень многие старцы имеют дар прозорливости, дар исцеления. Но настоящие старцы отличаются смирением, боятся тщеславия и стараются не показывать эти дары. Старец может дать совет, наставление, но человек сам должен менять свою жизнь в соответствии с услышанным, а не перекладывать на наставника ответственность за свою жизнь. Преподобный Амвросий Оптинский говорил: «Давать советы – это камни с колокольни бросать. А выполнять – камни на колокольню носить». Люди же зачастую не желают прикладывать усилия к изменению своей жизни, надеясь, что сейчас старец скажет волшебное слово – и дальше жизнь пойдет как по маслу… Но нет.
«Духовный отец, как столп, только указывает путь, а идти надо самому. Если духовный отец будет указывать, а ученик его сам не будет двигаться, то никуда и не уйдет, а так и сгниет около этого столпа», – говорил преподобный Никон Оптинский. Наверное, в этом и есть один из главных «секретов» старцев.
Но, к счастью, не все идут к старцам, чтобы потешить свое самолюбие или утолить нездоровое любопытство. Ведь многим из нас – а может быть, и абсолютно всем, – так не хватает простого человеческого тепла, доброты и любви. А сколько было случаев, когда недолгая беседа со старцем в прямом смысле воскрешала пришедшего к жизни – и залечивала душевные раны, исцелить от которых не могли ни деньги, ни успех, ни власть! «Служение русских старцев движимо было великой любовью», – пишет Т. В. Руденская. Действительно, даже письма великих подвижников пронизаны этой любовью – искренней, сердечной, нелицемерной. И мы надеемся, что их наследие, представленное в нашей книге лишь малой частью, поможет вам почувствовать эту великую любовь – и обрести путь, ведущий к Богу.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги За помощью к старцам (Ирина Булгакова, 2017) предоставлен нашим книжным партнёром -
Старцы - это те, которые сами себя никогда не считали старцами… Потому что никогда не думали о себе и по-детски не видели в себе какого-то совершенства, но весь внутренний взор их, всё сердце устремлены к Богу.
Представить своим слабым рассудком всю глубину внутренней жизни старца невозможно. Потому что это совсем иная сфера, не понятная для ума плотского и эгоистичного, каковой обычно у всех нас. «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия <...> и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может» (1 Кор. 2: 14 - 15).
Старцы - это те, рядом с которыми твой вопрос разрешается сам собой, потому что сам образ их, чистый от страстей лик, и благодать Христа, сияющая сквозь доброту глаз, разрешают все недоумения, всё расставляют внутри тебя по местам. И ты выходишь после общения со старцем внутренне обновленным.
Старчество измеряется не количеством прожитых лет, хотя зачастую Бог наделяет старцев весьма почтенным возрастом, - старчество измеряется мерой духовного возраста, зрелости, совершенства жизни во Христе.
Для меня отец Кирилл - живой образ преподобного Сергия Радонежского. Простая безыскусная жизнь, отсутствие малейших притязаний на что-либо, скромность во всем, непрестанная молитва и невыразимое словами смирение. Он не показывал никому своей духовной жизни, каких-то своих подвигов. Описать его аскетическое делание невозможно. Но как свидетельствовал митрополит Архангельский Даниил (Доровских), который долгое время был в Лавре благочинным и жил через тонкую стенку рядом с кельей батюшки, отец Кирилл часто молился всю ночь. После принятия многочисленных исповедей он становился на молитву в ночь.
Если бы любому из нас дать такую нагрузку, когда непрестанно идут вереницы людей с горем, бедой, унынием, выслушивать столько, сколько слышал батюшка на этих исповедях, то у нас просто надорвется нервная система. И только чистая от всего сердца любовь, любовь во Христе не даст внутренне выгореть. Владыка Даниил рассказывал, как однажды около полуночи, чтобы дать батюшке отдохнуть, вывел на улицу народ, сидевший в коридоре и дожидавшийся своей очереди к исповеди, а после этого отец Кирилл кротко сказал ему: «Они ушли, а у меня это всё на сердце, я спать не смогу».
Любовь, какую являл апостол Иоанн Богослов, она так явно чувствовалась в батюшке, что ты сам просто не мог уже оставаться прежним. Это и есть то главное, что отличало батюшку отца Кирилла - его какая-то удивительная способность вместить каждого в свое сердце. Рядом с ним ты просто погружался в атмосферу любви, любви неземной. Когда ты попадал к нему, то он весь вниманием обращен был только к тебе. Любовь, доброта, смирение - вот что исходило от батюшки, то, что невозможно сыграть, сымитировать, и это либо есть в тебе, либо нет. И ты каким-то внутренним чувством явно ощущал, что с батюшкой - Сам Господь, и пока ты сам с батюшкой, то и с тобой тоже рядом Господь.
Старец имеет обычные душевные чувства, свои огорчения и свои радости. Отец Кирилл огорчался, что многие люди идут к нему, заранее приняв решение, подходят к батюшке с одной единственной просьбой: «Благословите меня на это. Благословите». Отец Кирилл кротко спрашивал: «Ну ты хоть расскажи про себя». Пришедший продолжал настойчиво требовать своего, батюшка смиренно благословлял, и посетитель радостно уходил, считая, что получил гарантию будущего счастья, вытребовав благословение и не спросив простого совета. А отец Кирилл и в этом смирялся.
Благодатные дары старца проявляются тихо и скромно, не на показ. Рассказывал один лаврский монах, как увлекся он книгой оккультного содержания. Он полагал, что делает это с целью апологетики, чтобы знать, как опровергнуть ложное знание. Ночью его постигло страхование - сквозь сон он услышал, как дверь кельи открылась, кто-то страшный вошел и приблизился к нему. Монах прочитал молитву, перекрестился - устрашающее видение исчезло. Вечером на Всенощной он рассказал на исповеди отцу Кириллу про видение. Батюшка накрыл его голову епитрахилью, возложил руки, чтобы прочитать разрешительную молитву, но на минуту задержался, помолчал, а потом наклонился и ласково спросил: «А ты не читал книги оккультного содержания?» Монах признался, раскаялся, и после этого батюшка произнес разрешительную молитву. Подобных ночных страхований больше не повторялось.
Отец Кирилл никогда не искал сверхъестественных дарований. Целью всей его жизни было - жить со Христом. А будучи со Христом, он получал от Христа благодатные дарования, причем и сам не считал, что обладает этим, а только ради духовных нужд людей проявлялось это само собой, без вычурности, просто и безыскусно.
Люди идут к старцу, чтобы получить чудесное исцеление. Но смысл старчества не в том, чтобы снять с человека возложенный на него Богом крест, а чтобы вселить духовные силы к несению этого креста, помочь обрести радость и смысл там, где человек даже не мог помыслить.
Сколько людей переломало себе судьбу только лишь потому, что в критической ситуации приняло неправильное решение, обрушило ранее сделанное и ушло неизвестно куда. Слово старца способно вовремя отрезвить, остановить, уберечь от неправильного решения. Ведь самое главное - чтобы в решении не было влияния никакой страсти, чтобы решение исходило из спокойной и незамутненной души, и потому недостаточно нам опираться лишь на себя, важен опытный духовник, тот, кто сам не замутнен страстями.
В моей жизни был такой случай. Я поступал в Московскую духовную семинарию в августе 1993 года, конкурс составлял четыре человека на место, если не больше, и я был принят только кандидатом на место. Это означало, что учиться нельзя, но вроде как через год будет больше возможностей поступить (так нам, кандидатам, сказали). Можно было остаться трудиться, чтобы жить уже при семинарии. Поначалу я уехал, однако дома ясно почувствовал, что моя душа уже в Лавре, дома себя не нахожу, и, хотя мне предлагали поступить куда-нибудь в светский ВУЗ, я поехал в Лавру, в семинарию. Основное послушание дали на второй проходной, это хозяйственные ворота, через которые ездят машины на территорию академии. Нам запрещалось пропускать через ворота кого-либо из студентов, но так как эти ворота значительно сокращали путь от учебного корпуса семинарии к столовой, то нас, дежурных, частенько просили через ворота пропустить. Являя, как казалось, братскую любовь и понимание, я не уставал бегать с ключами от своей будки к воротам, пропуская довольных семинаристов. А потом меня вызвал проректор-архимандрит и твердым решительным голосом сказал: «У вас там на второй проходной постоянно ходит народ. Это ворота хозяйственные, через них машины ездят, и ходить кому-либо там не положено. Сколько раз мы уже говорили, и всё как об стенку горох. Так что хотите уезжайте, хотите оставайтесь, только в семинарию Вас мы уже не возьмем». На тот момент это звучало как смертный приговор, как диагноз врача, который сказал о неизлечимой болезни со скорым летальным исходом. Я пришел в страшное смятение, поначалу даже думал готовиться к отъезду, но затем поспешил к батюшке отцу Кириллу.
В келье батюшки, как всегда, было ощущение чего-то неотмирного, неземного, ты словно окунался в изобилие благодати, соприкасался с Раем, и уходили все страсти, тревоги, переживания. Батюшка говорил мирно, спокойно, он очень просто сказал, что уезжать никуда не нужно, всё будет хорошо. Не знаю, какие духовные законы включились, но после этого всё душевное смятение как рукой сняло. Всего несколько простых слов, но сказанные духовным человеком, и всё внутри поменялось. Я спокойно трудился дальше, твердо заявляя семинаристам, что не могу их пропускать. Молился и верил, что слово батюшки исполнится. Через месяц, в ноябре, меня зачислили в семинарию, и это было просто какое-то чудо, которое определило весь мой дальнейший жизненный путь.
Был еще такой случай. Через год меня вызвали в местный военкомат, по пути я смог зайти к батюшке. Каждый день перед братским обедом в келье батюшки вычитывалось монашеское молитвенное правило, на которое могли приходить и учащиеся семинарии. Мне удалось задать свой вопрос, и батюшка ласково и вместе решительно сказал, что ничего подписывать не надо и ни на что не соглашаться. Вот вышло так, что сам батюшка прошел Вторую мировую войну, имел ордена и медали, а мне не благословил идти в армию. В сергиевопосадском военкомате, надо сказать, на меня оказали немалое психологическое давление, одна сотрудница кричала так, что можно было уши закрывать, грозились выслать из города в 24 часа и т.д., но поскольку я попал к ним прямо от батюшки, то внутри у меня было абсолютное спокойствие, чего я сам от себя никак не ожидал. Я выполнил, как мне было сказано, ничего не подписал, у меня, правда, забрали приписное свидетельство, но последствий никаких не было. А через несколько месяцев началась война в Чечне.
Смирение старца не поддается описанию
Надо сказать, что батюшка не давал типовых благословений. Кому надо было идти в армию, того благословлял, кому не надо, тому давал другое благословение. Но тех, кто прошел через горячие точки, он всегда встречал с особой любовью. Так, Николай Кравченко, офицер-снайпер, участвовавший как разведчик в штурме Грозного в Первую чеченскую войну, с благословения батюшки стал священником. Отец Николай рассказывал о прозорливости батюшки, что часто сам старец тщательно прикрывал.
Смирение старца не поддается описанию. За всю мою жизнь мне не встретилось более смиренного человека, чем батюшка, отец Кирилл. Помню, как одна знакомая делилась, что пришла к батюшке и спрашивала: «Как мне поступить вот в такой ситуации?» А батюшка, ласково глядя на нее, смиренно ответил: «Не знаю». Она настаивала на своем: «Батюшка, как это так? Вы не можете не знать. Ну скажите, как мне поступить». А батюшка кротко улыбался и также смиренно отвечал: «Не знаю. Молись Богу».
Иногда Богу угодно, чтобы мы не знали быстрых и точных ответов, чтобы научились молиться, искать волю Божию, очищать себя и прислушиваться к голосу своей совести. Нам не всегда полезно быстро получать нужный ответ, потому что тогда разучимся и молиться.
Батюшка был невероятно смирен, но не считал себя смиренным, имел неизреченную любовь, но никогда не говорил об этом, а просто любил. Он просто жил смирением, кротостью, любовью, и потому к нему тянулись люди. Лаврские монахи говорят, что те, кто жил в обители вместе с батюшкой отцом Кириллом и окормлялись у него, те получили огромный духовный опыт, потому что видели наглядный пример. Те, кто пришли чуть позже, застали учеников старца, а самого батюшку в Переделкино и на одре болезни, они тоже получили многое, хотя и не в такой степени, а те, кто пришли после, уже не имели этого драгоценного опыта и не видели наглядно, кто же есть подлинный старец.
Старец не ранит своей прозорливостью приходящих людей, не повергнет их в прах и пепел своим «чудодействием». Старец не скажет молодоженам: «Тебе - в один монастырь, а тебе - в другой», - не даст непосильного благословения, не наступит на личную волю человека, он по примеру Самого Христа «трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит» (Мф. 12: 20).
Когда мы говорим о старчестве и пытаемся это понять, то самое главное, наверное, заключается в том, что старец вмещает каждого пришедшего в свое сердце. И потому внутренне мертвые, угнетенные, задавленные люди выходили из кельи батюшки духовно воскресшими, напоенными неземной чистотой, свободой и радостью. Я видел это сам, да и со мной самим происходило это.
Один монах послан был на некоторое подворье, где жизнь с настоятелем складывалась крайне тяжело. Конфликты и общее нагнетание атмосферы измотало ему нервы, так что он готов был уже всё обрушить и просто уйти. Когда нести искушение казалось уже невозможным, перед тем, как всё обрушить, он позвонил в Лавру, и его соединили по телефону с кельей батюшки. Отец Кирилл стал мирно задавать самые простые житейские вопросы: какая на подворье погода, как там в целом идут дела и т.д. Но по мере самой простой и вроде бы бытовой беседы монах почувствовал, как в душе у него уходит накал страстей, отпадают переживания, и необдуманное решение рассеялось само собой. После беседы с батюшкой он вышел обновленным, и тут как раз навстречу ему шел настоятель. Встретившись глазами с монахом, настоятель испытующе посмотрел, как бы спрашивая: ну что, всё обрушишь и уйдёшь? Но увидев его мирные глаза, очистившийся от эмоций лик, настоятель словно сам преобразился, молча отошёл, и с этого момента конфликт был исчерпан.
Старчество - это не многоученая проповедь, не высокомудрое наставление, не психотерапия и даже не урок по аскетике, а старчество - это многолетний опыт жизни во Христе. Это навык жизни по воле Божией, так что старец уже не может иначе, не может не любить, не сострадать, не молиться. К нему тянутся так, как тянутся к свету солнца, потому что оно светит и согревает. То, что казалось скорбью или безвыходной ситуацией, перестает пугать и угнетать, потому что уходит отчаяние. Ты вдруг видишь, что случившиеся беды - это как некая временная пелена, туман, за которым есть продолжение жизни. Всеми твоими скорбями в конечном итоге руководит Сам Господь, воспитывая тебя и пытаясь образовать из тебя христианина.
Господь не дал мне той внешней близости к батюшке отцу Кириллу, которой я очень желал. И до сих пор помню, как дверь монастырской проходной захлопнулась перед носом, поскольку я, еще совсем юный тогда студент семинарии, вовремя не успел проскочить за вереницей следовавших за отцом Кириллом после службы людей. Монастырское руководство вынуждено было ограничивать бесконечный поток людей, так как физически всех принять было просто невозможно. Но Господь дал мне за редкие минуты близости к батюшке почувствовать тишину и мир его души, безмолвие страстей, радость во Христе, благодать, святость и неземную любовь, которую он нес в себе.
Когда батюшка отошел ко Господу, то на прощание с ним я приехал всей своей многодетной семьей. Приехали мы ночью. Возле Лавры, как на Пасху, шли люди в храм. Успенский собор весь был заполнен. Встретилось много близких священнослужителей и мирян, увидел тех, кого не видел уже лет двадцать, а может, и больше. Но самое главное, что чувствовалось в храме - внутренняя близость собравшихся и какое-то пасхальное чувство торжества Жизни над смертью. Нас объединила батюшкина любовь, его искреннее благочестие и жертвенное предстояние пред Богом на протяжении многих лет дарованной ему Господом жизни.
СВЯТЫНЯ ПОД СПУДОМ
В бору аромат не лесной, а церковный,
У речки - пещера, в пещере - икона.
И миро течёт на молитвенный камень.
Пред образом этим клал старец поклоны.
Лампады здесь были пред ним светлячками.
Щебечут тут птицы, а место укромно,
И веет каким-то особенным чудом.
Здесь в чаще виднеется камень огромный,
Под ним мощи старца - святыня под спудом.
Олег КРЫЧЕНКО
Олегу Крыченко из г.Жуковского Московской области было 14 лет, когда он написал это стихотворение. Представляя юного поэта, выступившего на вечере в Международном славянском центре в Москве, известная русская поэтесса Нина Карташева сказала: «Можно быть спокойным за будущее России, пока, несмотря на попытки уничтожить русский дух, в ней вырастают такие дети!»
Старчество - особое благословение Божие и к самому старцу, и к его духовным чадам. Хорошо изучивший суть старческого служения подвижник, близкий нам по времени, Митрополит Трифон (Туркестанов) пишет: «В чём заключается старчество? В духовном руководстве старцем ученика. Это отношение любящего мудрого отца к сыну. Без руководителя ум человеческий не может ни преуспеть, ни уметь верно различать добро и зло». Архимандрит Леонид (Кавелин) добавляет: «Путь старческого окормления признан всеми великими подвижниками самым надёжным и удобным. Старчество процветало в древних египетских и палестинских монастырях, впоследствии насаждено на Афоне, а с Востока перешло в Россию».
† Одним из первых старцев на Руси был прп.Феодосий Печерский (XI в.). Он оставил братии духовные назидания о непрестанной молитве, хранении помыслов, взаимной любви, покорности и трудолюбии. Святой игумен был воплощением смирения, он сам работал в пекарне, носил воду, рубил дрова. Его глубоко почитали и насельники монастыря, и князья, обращавшиеся к нему за советом, и многие люди, нуждавшиеся в духовной поддержке.
† Во времена татаро-монгольского ига подвижники уходили на север, повсюду насаждая ростки христианства. Северная земля и сама рождала святых. Так под Москвой возросла великая обитель Живоначальной Троицы - ныне всем известная Троице-Сергиева Лавра, - а основатель её, Прп.Сергий Радонежский (XIV в.), стал хранителем духа Православия и монашества и старцем, к которому тянулись души и иноков, и князей, и простого люда. Прп.Сергий, как все истинные старцы-подвижники, учил прежде всего своей жизнью. Он был пламенным молитвенником, нёс великие подвиги, духовно окормлял братию и тех, кто к нему приходил. Благословил на битву с татарским ханом Мамаем великого русского князя св.Димитрия Донского. Самой яркой чертой преподобного было необыкновенное смирение. Он сам исполнял все тяжёлые работы, не давая места гневу, безропотно принимал волю Божию. Частенько он плотничал для братии, получая в уплату за труды плесневелый хлеб. Господь утешил Своего угодника видением птиц, летающих у окна его келии. И многочисленные ученики Преподобного, которые часто сами становились старцами, словно птицы разлетелись по Руси. Их трудами и молитвами, как гнёзда благочестия, возникли монастыри: Саввино-Сторожевский, Обнорский, Стефано-Махрищский, Прилуцкий и многие другие - всего свыше ста.
† В северных областях был воспитан и дух прп.Нила Сорского (XV в.). Свт.Игнатий Ставропольский называл его «старцем новейших времён» и считал примером для духовных наставников. Правило прп.Нила: «Не будем утаивать слова Божия, но будем, исповедуя свою немощь, возвещать Божественные Писания и слова святых подвижников, неленостно исследуя их и преподавая приходящим к нам и нуждающимся в них. Правильнее же преподаём не мы, ибо мы недостойны, но преподают святые из Божественного Писания».
† Говоря о старчестве, нельзя не упомянуть о том, кто возродил его в России после долгих лет забвения, - прп.Паисии Величковском (XVIII в.). Он с 13 лет подвизался в монастырях, впитывая всё полезное для души. В Молдавии он основал общежительный монастырь, положив старчество в основу его жизни; немало он потрудился и в переводе духовных книг, написанных подвижниками. Он воспитал многих учеников, ставших старцами. Например, в Оптиной пустыни традиция старчества началась с прп.Льва, духовного сына и друга схимонаха Феодора, который был учеником прп. Паисия. Учреждение старчества сделало Оптину пустынь духовным оазисом для всей России. К старцам спешили самые разные люди: от знатных и знаменитых (преподобномученица вел.кн.Елисавета, вел.кн. К.К.Романов, Н.Гоголь, Ф.Достоевский…) до самых простых. Здесь они находили разрешение наболевших вопросов.
† Есть в истории Русской Православной Церкви ещё одно имя, дорогое для православных всего мира, - Прп.Серафим Саровский (XIX в.). Это был старец, своими трудами и подвигами стяжавший пасхальную радость. Каждого приходящего в любое время года он встречал словами: «Радость моя, Христос воскресе!» К нему стремились огромные потоки жаждущих утешения, совета, помощи. Но в то же время далеко не все окружающие понимали его подвиг старчества, и ему приходилось терпеть немалые скорби. Однажды его ограбили и едва не убили разбойники. Но Преподобный простил их, не желая ни судить, ни осуждать. Старец жил для Господа и для людей и, помогая им, исполнял волю Божию.
СТАРЦЫ XX ВЕКА
Если монашество есть драгоценнейшая тайна, то старчество - тайна из тайн, святая святых монашества. Мудрым мира сего не дано разуметь её. Однако дивный во святых Своих Господь благоволил явить себя простым людям в старчестве. Отвергающий его не понимает сути духовной жизни, а значит, вряд ли сможет прославить Господа совершенной мерой. Известны свидетельства святых о том, что в последние дни старчество оскудеет, впрочем не потому, что иссякнет Божия благодать: Господь «Иисус Христос вчера, и сегодня, и вовеки Тот же» (Евр.13,8). Причина - невостребованность, ненужность старчества современному человеку, который хочет видеть скорее не смиренного старца-руководителя, а эффектного чудотворца-шоумена для потехи и щекотания чувств, а не для назидания, развлечения ради, а не для спасительного труда. И всё же, сжалившись над гибнущим в скверне грехов родом людским, Господь ещё посылает старцев.
† Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) 11.04.1910 - 5.02.2006
Архимандрит Иоанн родился в г.Орле. Служил священником в Москве и на Рязанщине. Около пяти лет отбывал наказание в лагерях, будучи арестован за ревностное пастырское служение. Сорок лет после монашеского пострига провёл в Псково-Печерском монастыре, куда свои скорби и радости несла вся Россия. К старцу за советом и утешением ехали и самые простые люди, и деятели науки и искусства, политики. Письма и проповеди о.Иоанна суть духовные учебники для нас с вами. Скончался он в день Новомучеников и Исповедников Российских.
«А нам надо усвоить, что все мы есть существенная ненужность и никому, кроме Бога, не нужны. Он пришёл и пострадал за нас, за тебя, за меня, а мы виноватых ищем», - писал архим.Иоанн.
† Архимандрит Павел (Груздев) 16.08.1911 - 13.01.1996
Архимандрит Павел родился в с.Борки Ярославской области. Одиннадцать лет провёл в лагерях, но они не сломили, а лишь укрепили его веру и радостное восприятие жизни. Батюшка обладал великими духовными дарованиями, но всячески скрывал их за юродством. Народ чувствовал силу его любви и молитвы и ехал к нему отовсюду в село Верхнее-Никульское Ярославской области, а когда он отошёл ко Господу, тысячи людей со всей страны пришли проводить старца в последний путь. И ныне всё больше тех, кто узнаёт о нём, спешит побывать на его могиле в Тутаеве.
«Лучше быть последним грешником, чем мнимым праведником», - любил говорить архим.Павел.
† Схиархимандрит Андроник (Лукаш) 25.02.1889 - 21.03.1972
Родился в с.Луппа Полтавской губернии. В 17 лет поступил в Глинскую пустынь. Пострижен в монахи в 1920 году с именем Андроник. Претерпел 14 жестоких лет заключений и лагерей. Сердце его было исполнено сострадательной любви к каждому человеку. Братия, после возвращения его в Глинскую пустынь, выбрала его духовником. После второго закрытия монастыря о.Андроник переехал в г.Тбилиси. Духовная жизнь города оживилась с его прибытием. Здесь он и скончался. Во время отпевания исцелилась женщина, прикоснувшаяся к крышке его гроба.
«На всяком месте нужно ощущать присутствие Божие, потому и делать всё как перед Богом, а не перед людьми»; «Не скорби. Господь - Сердцеведец, призови Его крепкой сердечной верой, и Он, Всеблагий, всегда тебе поможет. А больше всего старайся и дела, и жизнь свою предавать всецело Его святой воле», - писал схиархим.Андроник.
† Архимандрит Серафим (Тяпочкин) 14.08.1894 - 19.04.1982
Архимандрит Серафим родился в г.Новый Двор Варшавской губернии. В 1920 году принял священный сан. В 1933 году овдовел. Пятнадцать лет его жизни прошли в лагерях и ссылках. В 1960 году пострижен в монашество. Во время проповеди в храме всегда плакал, плакали и все присутствующие. Всепрощающая любовь и чудотворная его молитва привлекали множество православных в с.Ракитное на Белгородчине, где он служил до конца своих дней. Отец Серафим непрестанно молился, даже в безпамятстве, на смертном одре. Отошёл ко Господу на второй день Пасхальной седмицы. И сейчас многие знают силу его молитв.
«Прежде всего, подобно современникам земной жизни Христа, пробудим в себе жажду слова Божия»; «Постигнет ли нас какая-нибудь скорбь или болезнь, слово нас утешит и научит, что всё от Бога, что кого любит Бог, того и наказует», - поучал архим.Серафим.
† Игумен Никон (Воробьёв) 22.05.1894 - 7.09.1963
Игумен Никон родился в с.Микшино Тверской губернии в крестьянской семье. В юности, удовлетворяя жажду знаний, он основательно изучил многие науки, но они не дали ответов на мучившие его вопросы о смысле жизни, так что пришло состояние безысходности. И тогда он обратился к Богу: «Господи! Если Ты есть, то откройся мне!» И Господь открылся «с силой и очевидностью, не оставляющей ни малейшего сомнения». В 1931 году Никон принял монашество. Через два года был арестован и сослан в лагеря, где пробыл пять лет. Потом был прислугой, проходя школу подвига и терпения и своим смирением и мужеством невольно перевоспитывая души. С 1944 года служил в разных храмах - власти гоняли с прихода на приход. Отцу Никону удалось приобрести духовный опыт, которым он делился со своими духовными чадами и к которому можем прикоснуться сегодня мы. Книга его писем «Нам оставлено покаяние» - данное Промыслом Божиим руководство ко спасению для современных христиан.
Отец Никон вразумлял: «Не бойся ничего. Внедряй в себя мысль, что во всём мире не происходит ни малейшего движения без ведома и соизволения Божия. Тем более с человеком, тем более с верующим и чтущим Его не происходит ничего ни доброго, ни злого без Бога».
† Схииеродиакон Александр (Жемков) 1887 - 7.06.1967
Схииеродиакон Александр родился в Казани. Подростком побывал в Иерусалиме, Киеве. С 1917 года - монах Николо-Пешношского монастыря. После закрытия обители 40 лет тайно жил в дер.Княжево, недалеко от Дмитрова, в доме своей духовной дочери. Там каждый день вычитывалась служба, а в перерывах о.Александр принимал народ. Ночью молился. И молитва его была проникнута плачем. Больные исцелялись, скорби проходили. После его смерти не знали, как хоронить, так как паспорт был просрочен. Но похоронили торжественно, при большом стечении народа. К его могиле и сейчас устремляют свои стопы нуждающиеся в помощи и утешении.
«Молитесь. Молитесь. Книги духовные читайте - они душу поддерживают», - не уставал повторять о.Александр.
† Схимонах Паисий (Эзнепидис) 1924 - 12.07.1994
Он с детства хотел стать монахом. Особое Божие призвание его предвидел прп.Арсений Каппадокийский, имя которого будущему старцу было дано при крещении. После армии (где он всегда проявлял мужество и великодушие, прося послать его в самые опасные места, чтобы избавить от беды других) в 1945 году ушёл на Афон. Нищий, он раздавал богатые благословения, больной - исцелял от болезней, праведник - любил грешников и помогал им до самоотвержения. Шествуя Христовым путём, старец поднялся выше человеческого естества. Служение его носило апостольские черты, и успение его последовало в день свв.апостолов Петра и Павла.
Старец Паисий наставлял: «Великое дело - воспринимать другого человека как своего брата»; «Когда я исправлю себя, то исправится и частичка Церкви, так что мы сможем быть в единомыслии. Святой Дух Един».
† Схиархимандрит Серафим (Романцов) 11.07.1885 - 1.01.1976
Схиархимандрит Серафим родился в дер.Воронок Курской губернии. В 1910 году пришёл в прославленную Глинскую пустынь. После первого её закрытия в 1922 году был насельником Драндского монастыря Сухумской епархии. В 1926 году пострижен в схиму с именем Серафим. После разгона монастыря жил с отшельниками в горах Абхазии, затем в Алма-Ате. Десять лет провёл в лагерях и ссылках. Вернувшись в 1947 году в Глинскую пустынь, был духовником обители, принимал богомольцев. Многие жаждали исповедаться у старца, знавшего глубокие тайники человеческого сердца, получить совет. После второго закрытия монастыря жил в Сухуми, где и скончался. В людях любил простоту, искренность, ясность, и сам был таким.
«Не суди и не осуждай никого, иначе себя осудишь. Не разбирай чужих мыслей, дел, кляуз и сплетен. Это враг старается рассеять тебя и отвлечь от молитвы»; «Истинно смиренный всех, как себя, любит, никого даже и мысленно не осудит, всех жалеет, всем желает спастись. Видит свою греховную нечистоту и со страхом помышляет, как будет отвечать на суде Божием, но не предаётся отчаянию или унынию, а твёрдо уповает на Воздаятеля и Спасителя Своего», - писал схиархимандрит Серафим.
† Блаженная старица Любовь (Лазарева) 17.09.1912 - 11.09.1997
Блж.Любушка Сусанинская родилась в Калужской губернии, рано осиротела. Работала на заводе в Ленинграде, при этом стремилась во всём исполнять заповеди Божии и посещать храм. Была помещена в психиатрическую больницу, откуда сбежала без паспорта и вещей. Так и прожила всю жизнь. Избрала путь странничества, часто возвращаясь в Вырицу, к своему духовному отцу - прп.Серафиму Вырицкому, благословившему её на подвиг юродства. Двадцать два года прожила в Сусанине под Ленинградом, куда ехали тысячи людей. Она знала, кто к ней едет, знала грядущие испытания не только отдельных людей, но и всей страны. Молилась непрестанно, только ночью немного дремала сидя. Её молитва остановила пожар на Ленинградской АЭС, по её молитве восстанавливались храмы и монастыри. Многие души спасла от погибели её слёзная молитва. Умерла в день Усекновения Главы св.Иоанна Предтечи в Казанском монастыре в г.Вышний Волочек, прикровенно предсказав место и время своего упокоения.
«Читайте молитвы дома, учите детей молиться», - наставляла блаженная Любушка Сусанинская.
† Схиархимандрит Серафим (Амелин) 3.08.1874 - 18.10.1958
Схиархимандрит Серафим родился в дер.Соломино Курской губернии. В 19 лет пришёл в Глинскую пустынь. В 1904 году пострижен в монашество с именем Серафим. Во время революции тайно принял схиму. В миру жил как отшельник, работая слесарем. После первого закрытия монастыря о.Серафиму пришлось пережить арест и ссылку. Когда Глинская пустынь открылась во второй раз, был выбран настоятелем. Постоянно пребывающий в молитве, наделённый от Господа даром внутреннего мира, он излучал мир и любовь на всех окружающих. Одно его молчаливое присутствие прекращало споры и душевные тревоги. После смерти тело его нашли нетленным. Оно почивает в храме Свт.Николая в Глинской пустыни.
Все знавшие архимандрита Серафима (Амелина) свидетельствуют: рядом с ним становилось ясно, что «молчание - тайна будущего века». Однажды на сетования по поводу уничтожения монастыря он спокойно сказал: «На всё воля Божия».
† Архимандрит Тихон (Агриков) 28.11.1916 - 15.11.2000
Родился схиархимандрит Пантелеимон в с.Адоевщина Самарской губернии. Прошёл всю войну. В 1953 году был пострижен в монашество с именем Тихон в Троице-Сергиевой Лавре. Учился, а затем преподавал в Московской Духовной академии. Был духовником богомольцев. Снискал любовь и почитание народа и ненависть богоборческой власти. Был принужден покинуть Лавру, жил в Закарпатье, в Абхазии (в уединении), был гоним. Молитва его была растворена слезами. В 1991 году принял схиму с именем Пантелеимон. Скончался на молитве. Похоронен возле Благовещенского храма в с.Тайнинском под Москвой, где жил в последнее время.
«Вы ищете старцев, а ваши старцы в наше время будут скорби и болезни»; «Возрождению православной веры в России мы обязаны новомученикам», - писал архимандрит Тихон.
† Схиархимандрит Виталий (Сидоренко) 5.05.1928 - 1.12.1992
Схиархимандрит Виталий - уроженец с.Екатериновка Краснодарского края. Из школы его выгнали за веру. С 14 лет вёл жизнь странника, испытывая скорби и лишения, возрастая в смирении и любви. В 1948 году пришёл в Глинскую пустынь. Его духовным отцом стал старец Серафим (Романцов). Когда находиться в обители ему стало опасно (по причине гонений со стороны властей), он нашёл пристанище в Таганроге, где вокруг смиренного подвижника собирались люди, ставшие его духовными чадами. После закрытия монастыря перебрался в горы Кавказа и жил там как отшельник. Всю жизнь за ним охотилась милиция, он терпел страшные издевательства и побои. В 1960 году тайно принял схиму. С 1976 года жил в Тбилиси, самоотверженно служил людям. Раздавал всё, был живым примером любви к ближним. Его отпевание совершил Католикос-Патриарх Грузинский Илия II. На похороны старца, несмотря на военное положение, съехалась вся его всероссийская паства.
«Чтобы научиться любить, надо молиться так: Господи, благослови всех, кого я осудил (имена), и их молитвами меня, окаянного, помилуй. С этой молитвой 12 поясных поклонов. Так учил нас о.Серафим Романцов», - научал схиархимандрит Виталий.
Тайны Божии хранятся Им до скончания века и открываются достойным. «Имеющий уши слышать да слышит» (Мф.13,19).
Что такое старчество? Это особый институт духовного наставничества, органично сложившийся в Православной Церкви с древних времен, прежде всего в монашеской среде. Как говорит один из современных подвижников благочестия - старец Лука из афонского монастыря Филофеу, «тот, кто оставляет мир, чтобы стать монахом, покидает мир не потому, что ненавидит и отвращается его. Он покидает грех и зло мира. И насколько он отдаляется от мира и исцеляется с помощью благодати Божией, тогда, насколько он исцеляется, настолько понимает, как страждет мир. И насколько он облегчается от тяжести грехов, настолько любовь Христова, входящая в него, открывает ему сердце для того, чтобы он принимал грехи других, чтобы он отдавал самого себя». Старец - тот, кто достиг высот евангельского совершенства: молитвы, смирения, веры, любви - и, как опытный альпинист, способен вести к этим высотам и других. Вот слова епископа Зарайского Меркурия о схиигумене Илии (духовнике нынешнего патриарха): «Высота смирения и внутренняя постоянная молитва столь же характерны для него, как умение дышать, слышать и видеть. Даже когда он говорит, то не перестает молиться. Общаясь с ним и рассказывая о своей жизни, поймал себя на мысли о том, что я его ни о чем не спрашиваю…» Невольно вспоминаются слова Спасителя, приводимые в Евангелии от Иоанна: «В тот день вы не спросите Меня ни о чем» (Ин. 16: 23).
В чем же одно из главных дел монаха? По словам недавно почившего афонского монаха Иосифа, ученика старца Иосифа Исихаста, это хранение чистоты ума: «Однако монах как ум должен усовершиться через внутреннее обращение, и приходит соприкосновение человека с Богом, когда происходит просвещение или очищение сердца. Именно это сказал Самарянке Господь наш: “Бог есть дух и ищет поклоняющихся Ему в духе и истине”. И, собственно говоря, монах занимается именно этим. Итак, видите, что именно ум есть способ нашего общения с миром. Следовательно, если мы хотим отринуть безумное (paralogon), закон извращения, и снова соединиться с Богом, то мы это делаем через ум. И закон извращения, безумное, которое действует в чувствах, действует и на ум, и если он не сопротивляется, то пленяет его и приводит к безумию. Однако если ум здрав, то он не позволяет чувствам приближаться и желать безумного. Ум контролирует их, поэтому монах действительно рассматривается как ум, зрящий Бога. И поэтому подлинное делание монаха - держание ума».
Возникает вопрос: как этого добиться, если вся современная жизнь построена по закону извращения, надругательства и над верой в Бога, и над здравым смыслом, и над человеческой природой? Один из ответов: через твердую и определенную жизненную программу, через исполнение молитвенного правила и устава, через постоянную духовную деятельность, через послушание и смирение и отсечение поиска сверхъестественных состояний. Характерны слова игумена Дохиарского монастыря отца Григория, сказанные в ответ на вопрос наместника Валаамского монастыря епископа Панкратия: «Как молятся ваши монахи? Занимаются ли они умной молитвой?» Отец Григорий ответил так:
«Мы не требуем умной молитвы от многих и с трудом даем ее. Я считаю, и даже верую, что умная молитва есть небесное делание, но нужно подходить к ней с большим вниманием и великой осторожностью.
Существует просто молитва (euchе) и умная молитва (noera proseuchе): первую мы должны творить неукоснительно, вторая - не в нашей власти, но во власти Бога. Проблема современного афонского монашества состоит в том, что многие монахи - молоды, и они приходят из мира, который уже совершенно другой, чем тот, что был до 1960 года. Капитализм, материализм, гедонизм в нашей стране сделали то же, что коммунизм - в вашей: они разрушили духовное наследие нашего народа. Мои родители были неграмотными, но я знал все, что относится к жизни Церкви. Мои детские годы прошли с моей тетушкой, монахиней, которая совершала 300 поклонов утром, 300 поклонов вечером. Поэтому у меня не было проблем в монастыре: что я делал дома, тем же занимался и в обители. Теперь не то: у современной молодежи почти нет связи с Церковью - она порвана. Когда современные молодые люди приходят в монастырь, они ничего не умеют, их приходится учить всему: стоять в церкви, креститься, сидеть за трапезой (ведь дома они привыкли класть ноги на стол), даже - нормально пользоваться туалетами. Люди приходят в монастырь с чувством дерзости, неуважения к старшим, с совершенным отсутствием смирения, так что часто необходимы определенные кровопускания. Ему еще нет 18 лет, а он уже сотворил все мыслимые и немыслимые грехи. И с такими людьми вы собираетесь говорить об умной молитве, с ними - заниматься ею?! Нет и еще раз нет! Сейчас многие говорят и пишут об умной молитве, но посвящают буквально одну-две страницы тому, как ее стяжать, и пишут десятки, сотни - о ее плодах. Это все равно что нахваливать апельсины, но забывать о том, как их выращивают. Вот ты трудишься, сажаешь дерево, поливаешь его, удобряешь, а об этом - ни слова. Только о плодах, ведь они - вкусные, все их любят. Мы любим льстить монахам, убаюкивать их словами об умной молитве, и прежде всего - о ее плодах. Некоторые игумены и монахи со Святой Горы любят приезжать в Элладу, в Фессалоники и другие города, где рассказывают об умной молитве, и их с восторгом слушают толпы народа, особенно женщины. Но что они рассказывают? О сердечном жаре, о боли в сердце и т.д., а не о покаянии. Ко всем таким проявлениям следует относиться с большой осторожностью, они могут быть истинными, а могут быть и прелестными, а прелесть - самое худшее, что может быть для человека.
Как же стяжать умную молитву? Через исполнение заповедей, через борьбу со страстями, стяжание добродетелей Христовых. Если же монах - чревоугодник, хулитель, сплетник, пьяница, то о каком умном делании может идти речь? Приведу один пример. Старец Амфилохий, мой наставник, никого никогда не осуждал. Я прожил с ним 15 лет и не слышал от него ни одного слова осуждения. Вот он был подлинным делателем умной молитвы. Расскажу один случай. Однажды летним утром он сидел у себя в келье. Он был болен, и обыкновенно мы каждые полчаса заходили к нему келью. Он заснул в своем кресле, и мы долго не входили к нему в келью, уважая его покой. Наконец, когда прошло довольно много времени, мы подошли и постучали. Ответа не было. Мы не выдержали и потихоньку вошли в его келью. Он сидел в своем кресле совершенно неподвижно, как неживой, я подошел поближе, чтобы рассмотреть, жив ли он, и увидел, что рука его медленно перебирала четки. Наконец он как бы очнулся, выпрямился в кресле и спросил: “Много ли времени прошло?” “Немного” - ответил я. Тогда он приложил палец к устам и сказал: “Тсс, молчи об этом”. И я умолчал об этом до его смерти. Мы - чувственные люди. Мы смотрим, слышим, обоняем, Если ты хочешь заниматься умной молитвой, то должен совлечься всех своих чувств. Можешь? Нет? Тогда нечего и говорить об умной молитве. Она - для усовершившихся, а не для новоначальных».
Но возникает вопрос: разве молитва может быть механической, несознательной? И разве слепое послушание само по себе изменяет человека? И на это афонские старцы дают свой ответ, ясный и трезвый. Предоставим слово отцу Григорию, игумену монастыря Дохиар на Афоне: «Именно поэтому я ввожу братьев в таинства Церкви и в круг церковных праздников. Я не рассказываю им долгих историй, я не ученый, тем более не старец-тайноводитель. Просто в церкви мы читаем проповеди великих отцов Церкви, потом в трапезной я изъясняю их. Например, на Вознесение в церкви мы читали слово Епифания Саламинского и первое слово Иоанна Златоустого. В трапезной мы читали второе слово Иоанна Златоустого, а потом я его толковал. В своем истолковании я стараюсь выделить самое существенное в празднике, в его таинстве, ибо праздник - это своего рода таинство Церкви. Старец Амфилохий говорил: “Самая лучшая молитва - богослужение в течение 24 часов (то есть богослужение суточного круга). Только на нем может вырасти хороший монах, настоящий монах».
Но что же делает монаха настоящим монахом? По словам отца Григория, послушание и полное отсечение своей воли: «Монах со своей волей - не монах. Это вообще невозможно. Поэтому если хочешь стать монахом, то необходимо кровопускание. Если я вижу, что послушник как приходит со своей волей, так и остается с ней, то отправляю его домой. Домой его. Требуется полное послушание игумену. Я требую его не потому, что я святой, но потому, что монаху необходимо отсекать свою волю. Это нужно для монаха же». Но опять-таки вопрос: как не переусердствовать, требуя послушания? По словам отца Григория, должно быть рассуждение. Следует проявлять к послушнику внимание, обладать познанием его душевного склада, его психологии: «Не смиряйте его резко, а ограничивайте его так, чтобы он шел в нужном направлении. Нагружайте его не сразу, а постепенно и в зависимости от того, как он стоит. Если он стоит хорошо, нагружайте его как следует, но не сразу. Если он еле стоит, шатается, не нагружайте его совсем». Но что делать, если брат не слушается? Как его направить в нужную колею? Ответ прост: делая то, что должен делать он сам. Например, один брат не выполнил послушания и не попросил прощения. Тогда отец Григорий сказал ему: «Прости меня, брат». Он устыдился и пошел исполнять послушание.
А я, грешный, ослушался его: английская школа меня отпугнула возможными контактами с детьми партноменклатуры, а о ленинградской историко-литературной № 27 шла слава как об оазисе свободолюбия и культуры, исторической науки и литературоведения, и я выбрал ее. Почти что сразу я убедился в прозорливости отца Иоанна: директор школы, весьма пронырливый коммунист и политикан, сразу «взял меня под колпак», а на следующий год, увидев крест на шее, «рассекретил» как мальчика верующего. В общем, было не без приключений, каковых я избежал бы, послушайся старца. Но все-таки я закончил ее, будучи некомсомольцем, и встал вопрос: куда дальше?
Естественным путем казалось ехать в Москву, где уже веяли ветры перестройки, и поступать на исторический факультет МГУ. Поехали за благословением к отцу Иоанну, рассказали о шансах в Ленинграде и Москве. Он очень обеспокоился: «В Москву? Зачем от дома отрываться? Поступай в Питере». И опять я поступил своевольно: поехал в Москву, где позорнейшим образом провалился на сочинении. О результатах отписали отцу Иоанну и получили от него утешительное письмо, в котором, между прочим, было следующее: «Я очень рад, что Владимиру придется поступать вновь и дома. Пускай посмиряет себя на филологическом факультете, в надежде, что со временем займется любимым делом». Это было написано в 1987 году. С того времени я занимался многими вещами. Но к чистой истории приступил лишь в 2003 году, за три года до смерти старца. И чувствуется, что его молитвами мне удалось попасть на работу на исторический факультет.
Всякая встреча с отцом Иоанном была праздником, даже когда времени у него не было и он, проходя, приговаривал: «Общее благословение, общее благословение». Но от общения с отцом Иоанном оставалось не только удивительное общее светлое впечатление - он давал и конкретные, удивительно трезвые, ясные и своевременные наставления. Он чутко чувствовал и дух человека, обращавшегося к нему, и дух времени. Вот лишь одно из его вразумлений: «“Мы все глядим в Наполеоны. Двуногих тварей миллионы для нас - орудие одно…” Вот, Володенька, не будем наполеоновскими планами заниматься. Потихоньку, полегоньку. Никого не осуждать, никого не раздражать и всем мое почтение». Трезвость и ясность пронизывали его пастырские советы. Еще в 1985 году краем уха я услышал его разговор с одним священником: «Что это отец Н. частную исповедь затеял, да еще на час с каждым? Времена сейчас такие… Придет вестник с пером на шляпе да и скажет: разойтись всем. Общая и только общая исповедь сейчас».
Рассказывал он и о своем аресте и заключении, но без обиды, и уж тем более - без гнева, призывая нас к бдительности и осторожности: «В 1945 году, после Победы, была эйфория: внешний враг разгромлен, внутренний с Церковью примирился. А потом, когда меня в 1950 году арестовали и показывали доносы и то, что прослушивали, стало ясно: напрасно радовались. Поэтому и сейчас осторожно надо. Осторожно, потихоньку, полегоньку» (разговор был в 1986 г.).
Когда открывался Иоанновский монастырь на Карповке (еще как подворье Пюхтицкого монастыря), он очень радовался и подбодрял радетелей открытия, говоря: «Давайте делайте быстрее. Скоро Эстония отколется, так хотя бы в России у монастыря уголок будет». Разговор этот происходил в 1988 году, когда еще ничего не было ясно.
Видел он не только грехи и беды советского периода, но и то, что нас ожидало. В 1988 году он писал: «Вы пишете, что храмы открываются. Это хорошо - да так ли хорошо? Храмы открываются, а души закрываются - и кто откроет их?» И еще вспоминается его пророчество о глобализации - об одной нашей знакомой, желавшей уехать в эмиграцию: «О М. умолчу. Что посеет человек, то и пожнет… А беда повсюду идет, и ни в какой Америке от нее не спрячешься». Видел он все это: и домашнее атеистическое душеубийство, и западное, глобалистское, материалистическое.
Во время оккупации, когда открылись церкви, он получил возможность славить Бога. И, несмотря на страх, на боязнь, он шел в церковь, молился, прислуживал. Позднее он разделил крестный путь многих русских людей, которые были угнаны из своих родных мест немцами. Спас его отец Михаил Ридигер. С тех пор и пошла его дружба с отцом Михаилом и его сыном Алексеем Ридигером, будущим Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.
После войны он поступил в семинарию. Несмотря на трудности, на проблемы, связанные с тем, что он был на оккупированной территории, поступить ему удалось. Учился он в голодные годы, когда не хватало хлеба, когда каждое полено было на счету, - он все твердо и мужественно сносил ради любви к Господу.
После принятия священного сана долгие годы служил в Никольском соборе Санкт-Петербурга. Он вспоминал, что это были удивительные годы, когда молились люди, прошедшие Блокаду, знавшие страдания. Ему довелось служить с духовенством, прошедшим войну, пережившим Блокаду. Особенно удивительным был отец Александр Медвецкий.
Из Никольского собора отца Василия удалили за независимость и твердость духа, за его смелые проповеди, за то, что он говорил прихожанам: «Потерпите, эта власть скоро кончится». Его удалили на Серафимовское кладбище, и вот там расцвел духовный цветник, удивительный центр духовной жизни, который под конец его жизни стал не просто всероссийским, а всемирным. К нему приезжали люди со всех уголков мира - из Европы, из Америки. Один из священников был у него голландец, и это не случайно, потому что у отца Василия за долгие годы его молитвы открылся удивительный дар пророчества, дар ведения души человеческой и удивительный дар молитвы о ближних. Я лично на себе испытал этот дар прозорливости. Прихожу я однажды на исповедь, а он вдруг говорит: «Владимир, дуй в Москву, я за тобой». Я спрашиваю: «Батюшка, откуда вы знаете, что мне надо ехать в Москву на конференцию?» Он говорит: «Я все знаю».
Очень он не любил всего ложного, не любил он и озлобленной политизированности нашего времени. Однажды пришел к нему на исповедь, рассказал все, а он мне говорит: «Это все пустяки. Политикой занимался?» - «Занимался». - «А вот с этого и надо было начинать». Он болел душой и скорбел о развращении русского человека, о безумии молодежи, о той неправде, которая царит в нашем обществе. Он говорил об этом на проповедях: «Некоторые по-молодецки идут по жизни, наступая на головы ближним, а потом оказываются или в больнице, или в тюрьме. Потом пишут слезные письма: “Простите, помогите, не знали…” - да все вы знали, все прекрасно понимали, когда ломали чужие жизни во имя вашего гордого “я”».
Особым было его отношение к исповеди и к Евхаристии. Он возмущался тем поверхностным, потребительским, горделивым отношением к Евхаристии, которое было и бытует в «кочетковских» кругах. Он его называл «предательским». Он говорил: «Причастие - это не таблетка, а великое таинство». Он лично переживал таинство Евхаристии, говоря: «Вот вы приходите, а чувствуете ли вы Господа в сердце своем? Чувствуете ли святое причастие, как это надо чувствовать?» Часто эти вопросы оставались без ответов.
Он «вынимал» людей из самых трудных, самых сложных ситуаций. Людей разболтанных, расшатанных, разбитых миром, этой жизнью. Он собирал и делал их снова людьми целеустремленными, дисциплинированными, внимательными, верующими, христолюбивыми. И приход у него был и есть особенный. Отец Василий сыграл большую роль и в жизни нашего города, и в жизни своего родного города Болхова, в немалой степени способствовал восстановлению церковного строительства и воцерковлению его жителей. Под конец своей жизни он действительно стал всероссийским духовным светилом. Он был человеком пророческого духа, болевшим за Россию, человеком святой жизни. И пока жива Церковь, такие светила будут подниматься на ее небосклоне. Пока жива Церковь, в ней всегда пребудут старцы.