Ижорцы где живут. Коренные малочисленные народы ленинградской области. Ижора. Историческая справки
Мультимедийный проект «Лица России» существует с 2006 года, рассказывая о российской цивилизации, важнейшей особенностью которой является способность жить вместе, оставаясь разными — такой девиз особенно актуален для стран всего постсоветского пространства. С 2006 по 2012 в рамках проекта мы создали 60 документальных фильмов о представителях разных российских этносов. Также создано 2 цикла радиопередач «Музыка и песни народов России» - более 40 передач. В поддержку первых серий фильмов выпущены иллюстрированные альманахи. Сейчас мы - на полпути к созданию уникальной мультимедийной энциклопедии народов нашей страны, снимка, который позволит жителям России самим узнать себя и для потомков оставить в наследство картину того, какими они были.
~~~~~~~~~~~
«Лица России». Ижорцы. «Я могу говорить», 2009
Общие сведения
ИЖ‘ОРЦЫ, ижора, карьяляйн, изури (самоназвание), народ в России (около 450 человек, преимущественно на северо-западе Ленинградской области) и в Эстонии (306 человек). Общая численность - 820 человек. По данным Переписи населения 2002 года численность ижорцев, проживающих на территории России, составляет 400 человек.
Говорят на ижорском языке финно-угорской группы уральской семьи, который имеет 4 диалекта: сойкинский (на Сойкинском полуострове), нижнелужский, характеризующийся наличием водского субстрата, восточный, или хеваский (в Ломоносовском районе), и оредежский, на котором, в отличие от остальных, не сказалось воздействие финского языка. Диалект Ижорцев, живших на Карельском перешейке, остался неизвестным. Попытки в 1930-е годы создать письменный язык (на латинском алфавите) были неудачны. Верующие - православные.
Предполагается, что Ижорцы, выделившиеся в конце 1-го - начале 2-го тысячелетия из южнокарельских племён (см. Карелы), заняли южную часть Карельского перешейка и земли по берегам рек Невы и Ижоры. Отсюда они в 11-12 веках продолжали постепенно продвигаться на запад, до берегов рек Луги и Нарвы. Ижорцы расселялись чересполосно с водью и славянами. В письменных источниках Ижорцы (ингры, ингарос) и Ижорская земля (Ингариа, Ингардия) упоминаются с 13 века. Территория расселения Ижорцев вошла, вероятно, в состав Новгородской республики, что определило воздействие на Ижорцев славянской культуры. Ижорцы были обращены в православие. В середине 19 века Ижорцев насчитывалось 17 тыс. человек, в 1926 - 16,1 тыс. человек.
Основную роль в сокращении численности Ижорцев сыграли ассимиляционные процессы. Этническое самосознание и разговорный ижорский язык устойчиво сохранялись на северо-западе Ингрии (Кингисеппский район), в то время как в Центральной Ингрии (Ломоносовский район) язык сохранился лишь в нескольких деревнях по реке Коваши. Ижорцы, жившие на Карельском перешейке, растворились к 20 веку среди местного населения, в поселениях на реке Оредеже в середине 20 века лишь несколько человек помнило ижорский язык.
Традиционные занятия - земледелие, рыболовство, в том числе морское, лесные промыслы. В 19 веке были развиты отходничество, посредническая торговля, ремёсла (деревообделочное, гончарное).
Традиционная материальная культура близка русской (постройки, орудия земледелия, рыболовства). Преобладали рядовые и кучевые поселения. Сохранялись архаичные формы конструкции крыш на накладных стропилах-курицах, соломенные кровли, курные печи. Старинная П-образная связь построек сменилась двухрядной и однорядной. Жилище состояло из двух изб (пертти) и сеней (эукши), у бедноты было двухкамерным (изба и сени); богат был внешний декор.
До середины 19 века этническая специфика сохранялась в женской одежде: в восточных районах Ингрии Ижорцы носили рубаху (рятсиня) с коротким отрезным оплечьем, поверх - одежду из двух полотнищ на лямках, одно на правом, другое на левом боку. Верхнее (аануа) закрывало весь корпус, расходясь на левом боку, закрытом нижним полотнищем - хурсткусет. Западные Ижорцы (по реке Луге) носили поверх рубахи несшитую юбку (хурстут). У восточных Ижорцев бытовал длинный, спускавшийся до края одежды полотенчатый головной убор - сапано, у западных - типа русской сороки. Украшения одежды - тканый и вышитый орнамент, бисер, раковины каури. В конце 19 века старые формы одежды вытеснены русским сарафаном.
Этническое своеобразие сохранялось до 20 века в семейной (свадьба, похороны) и календарной обрядности - например, особый женский (так называемый бабий) праздник. Существовала вера в духов-хранителей (домашнего очага, хозяина риги, бани и т.д.), духов земли, воды и т.д., почитание священных рощ, деревьев, источников и камней. Развит фольклор, обрядовая (свадебные и похоронные плачи-причитания) и эпическая поэзия, в том числе руны о Куллерво, частью вошедшие в Калевалу.
Н.В. Шлыгина
ОчеркиИжоры - малая народность на северо-западе Российской Федерации. Являются представителями восточно-балтийского типа европеоидной большой расы, который характеризуется слабой монголоидной примесью.По переписи населения 2002 года в России - 327 человек, из которых 177 проживают в Ленинградской области (Ломоносовский и Кингисеппский районы), в Санкт-Петербурге - 53, в Карелии -24, в Эстонии (2000г.) - 62.Ижорский язык относится к прибалтийско-финской подгруппе финно-угорской ветви уральской языковой семьи, наиболее близок к карельскому и финскому. Делится на пять диалектов: сойкинский (Сойкинский полуостров), хэваский (окрестности р. Коваши - по-фински Хеваа), нижнелужский (низовья реки Луги), оредежский (верховья Оредежа) и карельский (практически утрачен к началу XX века). Письменность была разработана в 1920-е годы на основе латинской графики и функционировала до конца 1930-х. В 2009г. ижорский язык включен ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под значительной угрозой исчезновения». Широко распространен русский язык.Религия - православие, лютеранство.
«Подъезжая под Ижоры…»
Во времена Александра Сергеевича Пушкина так именовалась ближайшая к Петербургу почтовая станция по Московской дороге, а в древности финно-угорский народ ижо́ры (самоназвание - инкери, инкеройн, ижоралайн, карьялайн, inkeroin, ižora, ižoralain) занимал практически всю территорию Ижорской земли (Инкери или Ингрии), простиравшейся от побережья Финского залива до берегов Нарвы и Чудского озера на западе, Ладожского озера на востоке, ограниченной с севера рекой Сестрой на Карельском перешейке, а с юга - Лугой. Через нее проходил торговый путь «из варяг в греки», что делало регион одинаково привлекательным как для скандинавских, так и для новгородских купцов.
Новгородская вотчина - Водская пятина
Первоначально в этой местности появились представители финно-угорской народности водь, которые обосновались в низовьях реки Черной у впадения ее в Нарву. Потом к ним присоединились перебравшиеся с Карельского перешейка карелы и инкери, получившие свое имя от названия реки Инкери (Ижоры), по чьим берегам они изначально расселились. В летописях XIII века ижоры упоминаются как союзники «Господина Великого Новгорода». Так, 15 июля 1240 года шведы высадились в устье реки Ижоры, но русский князь Александр Ярославович, будущий Невский, со своей дружиной отразил нападение. В соответствии с хрониками, ему помог «некий муж по имени Пелгусий, который был старейшиной в стране Инкери, и ему была доверена охрана морского побережья: он принял святое крещение и жил посреди своего рода, который был еще языческим, и в крещении дано ему было имя Филипп». Постепенно Ижорская земля вошла в одну из пяти областей Новгородской республики, названной по имени ее коренных жителей водь Водской пятиной.
Подданные московского государя, шведского короля
После поражения Великого Новгорода в войне с Иваном III (1477-1478гг.) эта территория перешла к великому князю, а данные о ее населении были зафиксированы в Писцовой книге 1500 года, правда, без этнической принадлежности, ведь московскому государю было безразлично, с каких народов брать налоги. Например, «стандартный» оброк с одного крестьянского хозяйства состоял из четырех белок, двух тетеревов, одного зайца, ковриги хлеба и окорока. После проигранной Иваном Грозным Ливонской войны Водская пятина в 1583 году была уступлена шведам, вернуть ее удалось только Борису Годунову в 1590-м. В Смутное время Москва опять потеряла контроль над этими землями, а в 1617 году по Столбовскому соглашению они официально перешли под юрисдикцию Швеции, причем желающим перебраться в Царство Русское предоставлялся двухнедельный срок на сбор пожитков. Остались многие, но не все. В опустевшие погосты переселили немцев-колонистов из северных германских княжеств и крестьян из Финляндии, переиначивших многие названия. На финско-шведский лад «ingericot land» (ижерская земля - Ингерманландия) стала именоваться эта территория Водской пятины. Интересно, что попытки властей распространить лютеранство, встречали сопротивление православного населения - русских, водь и ижоры. Несмотря на то, что его принятие освобождало новообращенных от податей, число перешедших в новую веру было невелико. И герцога ижорскогоПосле ста лет пребывания в составе Шведского королевства Ингерманландия смогла стать частью Российской империи только по результатам Северной войны 1700-1721гг., что было официально закреплено Ништадтским мирным договором. Сначала она именовалась герцогством Ижорским, а ее первым и единственным герцогом недолго являлся сподвижник Петра Великого Александр Меншиков. В 1708 году эта территория была преобразована в Ингерманландскую губернию, затем - в Санкт-Петербургскую (1710), в 1914-1924 гг. - в Петроградскую, с 1927 года она входит в Ленинградскую область.
Рассия (Малая и Большая) происходит от финского «rasha» - пустошь
Такие двойные названия деревень в современном Кингисеппском районе Ленобласти - не исключение, а скорее норма. В местной топонимике отразилась непростая история этого края, а наименования рек, озер, урочищ, населенных пунктов являются источником ценной этнографической информации, ведь большинство их взято из языков разных народов, когда-либо живших на Ижорской земле.
Ям-Ямбург-Кингисепп
Яркий пример - история названия этого города. Если фамилия эстонского революционера, в честь которого он был переименован в 1922 году, переводится просто - «сапожник», то первоначальное прозвище основанной боярином Иваном Федоровичем крепости Ям заставляет обратиться к архивам. В летописи сказано, что в 1384 году новгородцы поставили ее на реке Луге и что были на этом берегу ямы, в которых варили деготь. Часть краеведов от них и выводит название населенного пункта, другие считают так: он находится в низине по отношению к окрестностям - отсюда и Яма. Но в псковских летописях все финно-угорские племена зовутся собирательно «ямь», что логичнее объясняет древнее имя теперешнего райцентра, к которому Петр I традиционно добавил немецкое «бург» - город.
Ванакюля - просто «Старая Деревня»
В сборнике «Топонимика Кингисеппского района» подобных примеров много. Так, расположенная на берегу реки Россонь Ванакюля (по-ижорски «старая деревня») во времена новгородского правления именовалась Илькино, вероятно, от имени собственного Илька (Илья), распространенного среди русских, хотя в писцовых книгах XV века встречается и ее водское название Ылкинъ («соломенная»). В 1661г. она записана Ваннакюла, в 1678г. - Иллкина, в 1689г. - Ванакюла. Так параллельно и существовали два названия одной деревни, пока в 1920г. она не вошла в состав Эстонской республики и не получила официальное «ижорское» имя Ванакюля, существующее до сих пор.
Куземкино-Кесекюле-Наруси
Расположенное при слиянии двух рек - Луги и Мертвицы - село Куземкино, возможно, тоже названо в честь какого-то новгородца Куземка (Коземка), но есть и ижорский вариант: Кесекюля (средняя деревня, то есть расположенная на полпути), а в Шведских хрониках 1696 года сказано, что «Коземкина, или Нарусе, относится к Ижорской мызе…». По поводу этого нового имени существует такая легенда: «Ехали финны из Финляндии, попали в устье Луги, поднялись вверх по реке, остановились на каком-то месте. Местные жители их спрашивают: «Куда едете?». Они отвечают: «На Русь», т.е. в Россию. После на этом месте люди обосновались, а поселение стали называть Наруси». Так и повелось: ижоры звали его «Наруси», а ингерманландские финны - «Нарвуси». Долгое время деревня существовала с тремя именами, но с начала XX столетия закрепилось одно - Куземкино.
Деревни Золотая и Лисья, а судьба одна
А была еще и Куллакюля (по-ижорски «золотая деревня»), названная так потому, что якобы здесь во время Северной войны, переправляясь через реку Мертвицу, утопил свою золотую карету шведский король Карл XII. Но ее на карте больше нет. Разделенной после заключения мирного договора между Советской Россией и Эстонией на две части - правобережную Мертвицу и левобережную Куллакюля - «золотой деревне» была уготована одна судьба: исчезнуть. Колхозников из Мертвицы репрессировали и выслали в Среднюю Азию в 1935 году, а крестьяне из Куллакюли переехали в Финляндию в 1945-м. Нет больше и стоявшей на горе, где было много лисьих нор, ижорской деревни Реппола (repo - лиса), которую по созвучию окрестные жители называли Репино: сгорела во время Великой Отечественной войны. В настоящий момент в районе компактного проживания последних представителей ижоры в Усть-Луге и Вистино ведется строительство огромного порта, оно, наверно, окончательно сотрет этот малый народ с этнографической карты России. Так, на болотистом мысе Мудаппа (по-ижорски «muda»-грязное место), где издавна пасли в ночном коней, уже стоит нефтеналивной терминал…
«Приют убогого чухонца…»
В «Топографическом описании Петербургской губернии» (1788 - 1790 гг.) историк Федор Осипович Туманский дает подробную характеристику финно-язычных народов и их быта. Он пишет, что ижоры заметно отличаются от своих соседей: «в поведении их нет злобы и праздности», они «наблюдают чистоту», «проворны и гибки», но «примечается у них лукавство в великом почтении». Еще «многие из ижор знают на финском языке читать книги, но письмена у них не употребляются, ко обучению же грамоте детей своих рачительны столько, сколько, напротив того, русские крестьяне к тому не склонны». Здесь же впервые представлены данные о внешнем виде, профессиональных занятиях и национальном костюме. Например, можно узнать, что «часть ижоры особенно светлоглаза, есть много светловолосых, часто цвет волос русый, у мужчин сильно развита борода, рост средний - 164-167 сантиметров, но выше, чем у местных русских».
Крестьяне, мастеровые, извозчики, няньки…
Как и многие обитатели губернии, ижоры занимались земледелием и животноводством. Они выращивали зерновые - рожь, овес, ячмень; овощи -репу, брюкву, капусту, с XIX века - картофель, разводили крупный рогатый скот, овец и свиней. В деревнях на побережье Финского залива было распространено рыболовство, в том числе подледный лов. Население восточных ижорских деревень, лучше знавшее русский язык, уезжало в Санкт-Петербург, западных - в Нарву, там мужчины шли на фабрики и в извозчики, девушки - в няньки. Ижоры были хорошими плотниками и каменщиками, во многих селах ткали полотно, шили, вышивали, плели из прутьев корзины и другую домашнюю утварь.
Брюква, репа и картофель превращаются…
Значительную часть традиционного рациона питания ижорских крестьян составлял кислый ржаной хлеб, различные каши (ячменная, ржаная), репа, картофель, рыба разных сортов. Из овса готовили толокно, в широком распространении были кисели и молочные продукты - простокваша, творог. В праздничные дни ели пироги, мясные блюда, пили любимый напиток - пиво. В книге «Кухня народов СССР» за 1987г. еще можно найти несколько национальных рецептов ижоры.
Калакяярейти
Так, для приготовления этих пирожков необходимо взять полкило ржаной муки, стакан воды или молока, 20 г. дрожжей, чайную ложку сахара, 400г. рыбного филе трески, сига или форели, 2 ст. ложки растительного масла, соль. Затем «в небольшом количестве теплой воды или молока растворить соль и сахар, развести дрожжи, всыпать муку и замесить тесто. Перед окончанием вымешивания добавить растительное масло. Дать тесту подойти в теплом месте, после чего раскатать его в лепешки (сканцы) толщиной до 1 см. Положить на середину каждой кусок рыбного филе, посолить, сбрызнуть растительным маслом, тесто завернуть, защипать края фигурным швом и выпечь калакяярейти в духовке».Картофельные колобыИспользуя это же тесто, можно сделать картофельные колобы. Для этого надо на раскатанные сканцы уложить слой картофельного пюре, сдобренного молоком и сливочным маслом, смазать полученный колоб сметаной и также запечь в духовке. ЛанттулаатиккоВ ней же можно приготовить блюдо «Ланттулаатикко», для чего понадобится 500г. брюквы, полстакана молока, 1ч. ложка сахара, 20г. сливочного масла, яйцо и соль. Очищенную брюкву отварить в подсоленной воде, хорошо размять, добавить молоко, сахар, яйцо, перемешать, выложить в форму, смазанную маслом и запечь. Секрет известного с древности «ижорского» хмельного пива, к сожалению, до наших дней не дошел…
Народ ижора — самый малочисленный из всех народов, населяющих Россию. Тут их насчитывается около 200 человек, еще 60 из них живут на территории Эстонии. происходит от шведского слова Ingermanland — так именовали земли к югу от Финского залива. Есть две версии о том, откуда это название: либо от имени Ингигерды, жены Ярослава Мудрого, либо от имени древнерусского князя Игоря, сына Рюрика.
Так что же известно о представителях этнической группы ижора? Общие сведения о народе, помещенные ниже, помогут узнать больше.
Территория расселения
В 12-13-м веках ижорцы жили по обе стороны от Невы, приблизительными границами их поселений были Тосна, Назия. В начале 16-го века их владения достигли реки Оредежи на юге. Но потом территория начала постепенно сокращаться: сначала исчезли поселения на Карельском перешейке, потом около прибрежной зоны Ломоносова, а затем и у реки Оредеж. Сейчас ижорцы проживают лишь в Ломоносовском и Кингисеппском районах Ленинградской области. Некоторые представители этой народности переселились в Санкт-Петербург. Но все же не пренебрегают своими корнями, а идентифицируют себя как ижорцы.
Основной же ареал проживания — Сойкинский полуостров, который находится между Лужской и Копорской губой. Природные особенности этой местности такие, что она почти изолирована от материковой части чередой озер и непроходимыми болотами. Именно поэтому народ ижора в тех поселениях смог сохранить свою самобытную культуру, несмотря на фактическую близость с северной столицей.
История
Первое упоминание о язычниках-ижорцах встречается в булле папы Александра, написанной в 12-м веке. Вскоре в Европе стало известно, что ижора — народ сильный и опасный. В русских же летописях ижорцы впервые упоминаются в 13-м веке в качестве союзников новгородцев. Они отвечали за охрану прибрежных областей от шведов.
Но в 1611 году их землей все-таки завладела Швеция, поэтому многие коренные ижорцы переселились на территорию, подвластную Руси. Но в 1721 году отвоевал эти земли, и они вошли в состав Петербургской губернии.
Перепись 1732 года показала, что на территории Ингерманландии насчитывается около 14 с половиной тысяч ижорян. В 19-м веке их количество слегка увеличилось - до 18 тысяч. Статистика 1926 года показывает следующие цифры: 16137 человек.
Но Вторая мировая война внесла свои коррективы: большая часть коренных жителей была вывезена в соседнюю Финляндию, а много поселений просто уничтожены. Когда они вернулись, жить на родине им не дали, а переселили в Сибирь, где сохранить свою этническую принадлежность и язык стало фактически невозможно. А те ижорцы, что обитали на Карельском перешейке, тоже ассимилировались с местным населением. Носителями языка и исконной культуры остались только жители Кингисеппского района (северо-запад бывшей Ингрии), а также частично уроженцы деревень по реке Коваши.
Терерь ижора — народность вымирающая. В 1959 году их насчитывалось чуть больше тысячи, в 1970-м — 781, а в 1989-м — 276. Самые последние данные — это 266 человек (2010 год). Прискорбно, что средний возраст их составляет 68-70 лет, а это значит, что спустя несколько лет ижора как народность может исчезнуть вовсе.
Язык
Он принадлежит к балтийско-финской группе. Ижорский язык имеет несколько диалектов:
- сойкинский;
- хэваский;
- нижнелужский;
- оредежский.
Сойкинский является основным, на нем говорит большинство ижорцев полуострова. Хэваский распространен в Ломоносовском районе. По-нижнелужски говорят в низовьях где чувствуется сильное влияние водского языка, потому что водь и ижоры живут там вперемешку. Оредежский исчез еще в 1930-х годах, когда умерли последние его носители. Считается, что это был самый чистый из всех диалектов, поскольку избежал влияния
Но речь вначале была только устной у этнической группы ижора. Народ даже не имел своего алфавита. Письменность у ижорцев появилась только в 1930-х годах по инициативе правительства в рамках программы по культурному развитию малых народов. На базе латинского алфавита были созданы буквы, затем разработана единая грамматика. Даже учеба в школах проводилась на родном языке ижорцев, для этого были изданы учебники. Правда, эту программу вскоре свернули. Сейчас всего лишь половина ижорцев владеют родным языком, поэтому с 2009 года он включен в "Атлас языков мира, находящихся под угрозой исчезновения" ЮНЕСКО.
Вероисповедание
Ижора — народ, имеющий богатую духовную культуру. ижорцы были язычниками, но в 13-м веке их начали активно обращать в православие.
После того как Швеция завоевала их земли, стало насаждаться лютеранство, правда, оно не пустило свои корни глубоко. Теперь религия ижоры состоит из симбиоза православия и язычества. Например, до сих пор сохранилась вера в духов земли, воды, хранителей домашнего очага, почитаются священные рощи, камни и т.д.
Ремесла
Традиционными занятиями ижорцев издревле были рыболовство и земледелие. Скотину почти не держали. Были развиты гончарство и деревообработка. Промысел салаки и корюшки был основным заработком ижорцев из прибрежных областей до недавнего времени. Но, к сожалению, эта рыба почти перестала там ловиться из-за размножения одного вида рачков. Поэтому старики остались в деревнях, а их дети и внуки давно переселились в в основном в Санкт-Петербург, в поисках хорошей работы.
Культура
Ижора — народ достаточно самобытный. Одним из интересных элементов национальной одежды являлся особый платок (саппано), который женщина носила, не снимая ни днем, ни ночью. Традиционная женская и мужская рубаха (рятсиня) была расшита богатым орнаментом и скреплялась овальной пряжкой у шеи. Также женщины опоясывались поясом, украшенным бисером и
Была близка русской. Это видно и в традиционных избах, и в орудиях земледелия. Песни-причитания — это неотъемлемый атрибут всех обрядов, начиная со свадьбы и заканчивая похоронами.
Известна на весь мир рунопевица Ларин Параске, ее стихи-песни вошли в эпос "Калевала". Памятник, изображающий эту знаменитую ижорку, стоит в центре Хельсинки.
Возможно, вскоре останутся лишь воспоминания об этом некогда могучем народе. Но пока существуют последние представители ижоры, жива и их древняя культура.
ИЖОРСКИЙ КОСТЮМ
Первые данные об ижорской одежде мы находим в трудах исследователей XVIII века. В знаменитой книге академика Иоганна-Готлиба Георги «Описание всех в Российском государстве обитающих народов...» ижорку изображают две гравюры, сопровождаемые краткими заметками в тексте — «Чухонка в уборном платье» (вид спереди и сзади) и «Ингерская крестьянская баба»).
А в рукописи Федора Туманского XVIII в. представлено полное и детальное описание ижорской одежды того времени188. Позднее, уже в ХХ в. на одежду ижор обращали внимание финские этнографы и российские исследователи.
МУЖСКАЯ ОДЕЖДА
Мужская одежда меньше привлекала исследователей. Георги писал, что «она во всем подобна одеянию финских мужиков», а Туманский отмечал: «Мущины одеваются точно как русские». И все же вещи, сохранившиеся в музеях и, главное, старинные рисунки и архивные фотографии дают нам возможность представить себе, как одевался ижорский мужчина.
На основе древних ижорских песен можно представить старинную свадебную одежду ижорского жениха, сшитую его матерью. Это льняная рубаха, расшитая богатым орнаментом по вороту, рукавам и груди и украшенная блестками, по подолу которой были вышиты кони или подшивался кумач; брюки — из кожи; на ноги надевались синие чулки, сапоги. Жених обязательно подпоясывался полотенцем, вышитым его с ест рой, так, чтобы были видны украшенные концы — этот пояс считался оберегом от нечистой силы. В сойкинских рунах пелось о том, что на жениха накидывалась шерстяная мантия с золотыми нитями, меховая шуба и свадебный «шлем».
Даже в начале ХХ в. многие ижорские мужчины в будни носили старинную одежду: длинные белые штаны и белую длинную рубаху, с косым воротом на западе и с прямым — на севере Ингерманландии. Обычно такую одежду шили из домотканины — грубой самодельной льняной ткани, часто небеленой (см. цветные иллюстрации VI и XII).
В обычные дни такую одежду не подпоясывали, но в праздники завязывался поверх рубахи тканый пояс, длиной до 2,5 м, с льняной основой и шерстяным утком, обычно сотканный на берде. Были в ходу и пояса, изготовленные на 8-12 дощечках — этим древним способом здесь чаще плели тесьму для обуви и обмоток, но и пояса выходили красивыми и яркими. Хотя белый цвет одежды признавался тогда самым «настоящим мужским», но в оредежских деревнях к началу ХХ в. носили мужчины и льняные темно-синие штаны, и рубахи из пестряди (так называлась льняная ткань, узор которой чаще всего состоял из клеточек или узких полос, что достигалось путем включения крашеных нитей и в основу и в уток).
А в нижнелужских деревнях с конца XIX в. в моду вошли льняные штаны с набивным синим узором («цветы» и «снежинки»).
Парни, да и мужчины помоложе к началу ХХ в. предпочитали шить одежду из покупных тканей — ситца, сатина и покупного сукна.
Но верхнюю одежду еще долго делали именно из тканей домашнего изготовления. В районах нижней Луги летом носили рююди — белый льняной кафтан без подкладки и воротника. А гордостью каждого ижорского мужчины было тяжелое длиннополое суконное пальто виитта белого, синего или коричневого цвета, у молодых украшенное красной или синей тесьмой.
Носили его весной и осенью и всегда надевали в церковь и на праздники. Помню рассказы бабушки, как трудно было стоять в церкви на службе рядом с мужиками именно в синих вииттах. Ведь их прочный невыгорающий синий цвет достигался весьма непривычным для нас способом крашения, где использовалась привозная краска индиго и настоянная в течение месяца в теплом месте на печке моча(!) в горшке. Говорят, что мужики запаха не выдерживали и уходили в лес заготавливать дрова на все время крашения. Краска получалась «вечная» и к тому же красивого глухо-синего цвета, но и запах держался более года…
Особой значимостью для каждого ижора обладали кожаные сапоги высотой до колена. Их берегли для особых случаев, предпочитая летом ходить босиком. И часто, идя на гуляния в соседнюю деревню, сапоги несли перекинутыми через плечо, а надевали лишь на окраине чужой деревни. Такие крепкие сапоги из толстой свиной кожи служили десятилетиями, только нужно было не забывать подшивать снизу заплаты.
А у рыбаков были особые высокие рыбацкие сапоги, в подошвы которых зашивали свинец для большей устойчивости. Рыбаки говорили, что в таких сапогах не страшно домой пьяным прийти — сапоги не дадут упасть! Такие сапоги сейчас можно увидеть в Ижорском музее в Вистино.
ЖЕНСКАЯ ОДЕЖДА
Женской одежде во всех описаниях уделялось значительно большее внимание. У нее нет сложных возрастных отличий, но она привлекала красотой и необычностью. Кроме того, в разных местах проживания ижоры одежда была настолько разной, что говорить о едином «ижорском» костюме нельзя. На основе разнообразных данных можно выделить четыре типа традиционной женской ижорской одежды: 1) комплекс с «ааннуа»; 2) комплекс с «хурстод»; 3) сарафанный комплекс; 4) комплекс с «харакка».
Одежда девушек не отличалась от одежды замужних женщин, разница была лишь в прическе и форме головного убора. По Георги, девушки заплетали косы, по Туманскому, они носили волосы распущенными, подрезая их спереди челкой. Поздние сведения говорят о том, что косу девушки распускали лишь после сватовства и до дня венчания. По данным XVIII в., нижнелужские ижорки, выходя замуж, подобно водским женщинам, брили голову до рождения первого ребенка и лишь потом опять отращивали волосы.
Прежде всего, мы расскажем о самой ранней известной женской ижорской одежде XVIII в. Она детально описана в упомянутой рукописи Федора Туманского. Одежда подобного типа сохранялась у хэваских ижор в деревнях по берегам реки Коваши до начала ХХ в. Такая одежда носит название комплекс с «ааннуа».
КОМПЛЕКС С ААННУА
Эта одежда состояла из рубахи рятсиня, двух полотнищ хурстут и ааннуа, головного убора саппано, передника полле, поясов и украшений.
Основным элементом нательной одежды была длинная белая домотканая рубаха рятсиня сложного покроя. Стан рубахи шился из четырех полотнищ грубого холста. Верхняя часть рубахи состояла из двух оплечий хартиуксет, соединенных сзади полоской ткани шириной 14-15 см. Эти оплечья были удивительно красивы: их ткали сложными геометрическими узорами из ромбов и свастик и поверх тканья дополнительно вышивали белой шерстью. При этом чаще всего синюю льняную основу соединяли с шерстяным утком красного или желтого цвета. Широкие рукава также были необычайно богато украшены сложным тканым орнаментом и вышивкой. Не случайно Георги писал, что «женская одежда нарочито еще и суетна», и на «отделку такой рубахи требуется времени не менее чем как недели четыре». Рубаха скреплялась у ворота фибулой — «большою серебреною овального образа пряжкой... иногда вызолоченною, осыпанною каменьями или жемчугом». Подобные пряжки дожили до начала XX в., но в несколько упрощенном виде. Есть сведения, что в старину независимо от времени года такие рубахи носили по две одновременно.
Поверх рубахи надевали очень своеобразную одежду в виде двух полотнищ, каждое из которых напоминало передник на одной лямке. Надевались они так: на правое плечо накидывалась лямка и весь левый бок оказывался закрытым узким полотнищем хурстут из поперечно-полосатой шерсти с полоской из разноцветных лоскутов внизу. На левое плечо крестообразно с хурстут одевалась лямка другого, более широкого шерстяного полотнища, закрывавшего правый бок и называвшегося ааннуа. Ааннуа должно было быть только черного или с инего цвета; в будничном варианте оно не украшалось, а в праздничном — сплошь вышивалось шелком, б исером и белыми бусами, отчего становилось очень тяжелым.
Поверх ааннуа надевали передник полле, тканный из шелка или шерсти и украшенный пятью одинаковыми рядами бисера, а шестой его ряд, шире первых в 5 раз, был вышит сложным узором из жемчуга и имел внизу привески из «змеиных голов». «Змеиными головами» или «ужовками» назывались раковины каури — излюбленное украшение многих финно-угорских народов. Родом раковины каури — из вод Индийского океана, и трудно себе представить, какими длинными и сложными путями они проникали на эти балтийские берега.
Ф. Туманский также сообщает и об одной из древнейших частей ижорской женской одежды — селга вюо («спинном поясе»). Такие детали одежды близки по форме и местоположению набедренникам некоторых финно-угорских народов (особенно — восточнофинских, например мордвы). Подобные украшения имели важное магическое значение. Ижорский «спинной пояс» представлял собой носимую сзади широкую полосу сукна с подвешенными «змеиными головами», украшенную прекрасными узорами из разноцветного бисера, золотым и серебряным позументом и двумя полосами из раковин каури. Такой пояс когда-то хранился в коллекции прежде существовавшего Музея народоведения — он был шириной 6 см, украшен бисером и рядами раковин каури. Крепился он ремешком, который завязывался спереди. Поверх одежды ижорки три раза опоясывались кожаным поясом с оловянными бляшками, весом более килограмма.
У замужних ижорских женщин прическа была очень сложной, волосы делились на три части: одна часть закручивалась на затылке в пучок, а две косы у висков держались при помощи сюккяре — плотно прилегающего жгута из холста и ваты. Все три пучка покрывались полотенчатым головным убором саппано. Он держался на голове с помощью завязок и не снимался ни днем, ни ночью, что являлось причиной многочисленных жалоб в свадебных песнях. Саппано был очень красивым и нарядным головным убором: прилегающая ко лбу часть состоял а из двух полос, сотканных из шелка или шерсти, одна — красного или синего цвета с золотым позументом по краю, другая — вышитая сложными разноцветными узорами. Сзади спускался на спину длинный конец пурста, который подвязывался тесьмой за головой, проходил под ожерельями и поясом и доходил до пят. Посредине этого длинного «хвоста» шла полоса, вышитая великолепными разноцветными узорами с золотой нитью и блестками и обшитая лентами и кусками красной и желтой ткани.
В ушах ижорки носили небольшие серьги, к которым подвешивались другие, собственно ижорские — таллукар — в виде несомкнутого кольца с двумя п осеребренными ножками-прутиками внизу. Эти ножки украшались посредине большими камнями. К кольцам таллукар крепилось до десяти лент, полукружием спускавшихся по спине. На шею надевали множество ожерелий: у самой шеи — несколько ниток жемчуга, пониже — до двадцати ниток различных бус, затем на ожерелье из драгоценных камней подвешивали один или несколько крестов (эти бусы необходимо было носить всегда). А прямо до пояса опускались нитки «разноцветных каменьев» и три нитки белых «змеиных голов».
На ноги ижорские женщины надевали красные обмотки риват, закрепляя их черными оборами, сверху — узорчатые шерстяные чулки сукат, а поверх — короткие холстяные чулки ратит, подвязываемые узкими красными оборами. Ходили ижорки, по свидетельству Туманского, в «кожаных босовиках без ушек», имевших «вместо пряжек рисованные или золотом набивные узоры», прошитые блестками, каблуки подбивались медными скобками.
Одежда этого типа довольно долго сохранялась в ижорских деревнях по берегам реки Хэваа (Коваши). Правда, поверх традиционной рубахи надевали уже только аннуа. Я сама слышала рассказы бабушек, как в своем детстве, которое пришлось на 1910-е годы, они встречали двух старушек, всегда ходивших в церковь в старинных вышитых одеждах. При этом они громко говорили, что они — последние ингеройсет. Не их ли мы видим на фотографии, сделанной в 1911 г. финским исследователем Самули Паулахарью?
СЕВЕРНО-ИЖОРСКИЙ КОМПЛЕКС
Костюм ижор на Карельском перешейке был во многом схож с одеждой местных финнов-эурямёйсет195. В состав праздничной женской одежды входила рубаха с рекко, юбка хаме, головной убор харакка, передник эсилиина и украш.
Особенно замечательна была рубаха пайта: ее верхняя часть шилась из тонкого льняного полотна, и на груди украшалась рекко — вышивкой трапециевидной формы, где шерстяными нитями красных, оранжевых, желтых, коричневых, зеленых и синих цветов горизонтальным стежком или крестиком выш ивались геометрические орнаменты (а самые старинные рекко вышивались золотисто-желтой шерстью). Вышивкой украшался и ворот рубахи. Часто рукава заканчивались манжетами. Разрез на рубахе был с левой стороны рекко, его застегивали небольшой круглой фибулой солки. Нижняя часть рубахи, которую не было видно, шилась из грубого льна. Поверх надевали длинную юбку хаме из синей, черной или коричневой полушерсти, по подолу которой шел волан из красной покупной ткани или цветная покромка, тканная на берде. На такой юбке закладывали более 40 складок, а тонкий притачной пояс застегивали на пуговицу. В прохладную погоду и в праздники северные ижорки носили короткий белый льняной полукафтан костоли, сшитый в талию и сильно расклешенный. В таком наряде шли в церковь первый раз в году летом, на Вознесение, и поэтому праздник в народе называли «костольным». Шили костоли чаще всего из белой покупной диагонали, а вдоль полочек до талии располаг али узкие полосы великолепной тонкой вышивки шерстяными нитями.
Но главным отличием местных ижорок был головной убор харакка («сорока»).
Его налобная часть украшалась невероятно красивой вышивкой. Ее геометрические четкие узоры — кресты, шестиугольники, «зигзаги» — вышивались разноцветными шерстяными и шелковыми нитями в самой различной технике: и крестом, и настилом, и тамбурным швом, и вышивкой по сетке. А задняя часть харакка, спускавшаяся до плеч, украшалась двустронним швом. Были и праздничные харакат, с яркими, чаще всего красными, бордовыми и желтыми узорами. Были и «скорбные» харакат, вышитые черными, темно-синими и зеленоболотн ыми нитями.
Долгое время у северных ижор оставалась в употреблении плетеная обувь вирсут из лыка — лапти и ступни. Такая обувь была незаменима в лесах и болотах: вода сразу вытекала сквозь щели и нога не оставалась мокрой.
КОМПЛЕКС С ХУРСТОД
Другой старинный комплекс женской одежды известен нам из нижнелужских и сойкинских деревень второй половины XIX века, хотя имел распространение и в более ранние времена. Он включал в себя рубаху отистовапайта, поясную одежду хурстод, пояс пуута, поясные украшения кааттерид, передник, головной убор сапано, многочисленные украшения и ленты (см. цветную иллюстрацию XVI)196.
Рубаха отистовапайта сложного старинного покроя близка рубахе хэваских ижор (см. цветную иллюстрацию XVII). Рубаха имеет прямоугольную форму. Верхняя ее часть состоит из трех полотнищ, перекинутых через плечи. Причем среднее полотнище делается из простого холста и имеет разрез для шеи, а два боковых — из узорчатого, тканого с употреблением четырех нитченок. Узор тканья состоит из мелких вытянутых ромбов. Переднее центральное полотнище все покрыто сложной вышивкой ромбами черными, красными и, иногда, желтыми нитями и называется ринтамус или перенитса, слева от него делается разрез. Края разреза раньше скреплялись круглой пряжкой солки, а позднее — петлей и пуговицей. Заднее полотнище украшено вышивкой лишь по краям. Рукав кроится следующим образом: от полотнища холста с одной стороны отрезается клин и пришивается к противоположной стороне полотнища; полученный кусок складывается пополам, сшивается и основанием рукава пришивается к боковому полотнищу рубахи. На рукава в верхней их части нашивается по полосе вышитого холста. Узкая полоска вышивки имеется также на обшлагах. Нижняя часть рубахи называется миехуста и шьется из трех полотнищ, из которых два делаются из более грубого полотна, а третье, боковое (его было видно из-под надеваемой поверх рубахи поясной одежды хурстод) — из тонкого, украшенного по подолу вышивкой.
Поверх рубахи надевают особую поясную одежду хурстод. Эту часть одежды на нижней Луге также называют хурстуксет, а на Сойкинском полуострове — пайда. У нее необычный покрой и старинная техника тканья. Хурстод состоит из трех сшитых кусков. Переднее и заднее полотнища делались из синей полушерстяной материи с пришитыми снизу белыми вышитыми полотняными подолами. Боковое же полотнище, расширяющееся книзу, шилось из белого домотканого полотна и также вышивалось. Необычна была ткань первого и второго полотнища: холщовая основа и шерстяные нити утка создают взаимно выступающие узоры из ромбов и свастик. Кроме того, на лицевой стороне ткани узоры свастик, образуемые нитями основы, зашиты желтыми и красными шерстяными нитями. Получалась очень прочная, теплая и удивительно красивая ткань. Хурстод крепилось на поясе при помощи завязок так, что боковое полотнище приходилось с левой стороны, правый же бок оставался открытым.
Поверх хурстод обязательно надевали две особые подвески кааттерид, спускавшиеся сзади с пояса. Каждое из них делали из прямоугольного узкого тканого шерстяного полотнища шириной 1315 см и длиной до 60 см — в нем широкие красные полосы чередовались с узкими синими. К верхнему краю красных полос пришивали по бисерной решетке, к которой крепили или монеты, или круглые медные бляшки. К самой верхней решетке и к низу кааттерид прикреплялись раковины каури. С внутренней стороны привязывали металлический бубенчик. В верхней части подвесок, во всю их ширину пришивались петли из вышитого холста. Сквозь них продевался шерстяной пояс, на котором и подвешивались кааттерид.
С правой стороны через пояс перекидывалось полотенце, украшенное на обоих концах кружевом или бахромой, прошивками и рядами вышивки. Узоры были самые разнообразные — и странные антропоморфные фигуры, и двуглавые кони, и всадники, и деревья, и загадочные геометрические фигуры. Вышивали почти всегда шерстяными нитями красного цвета или разноцветными, применяя самый распространенный у ижор двусторонний шов (иногда такую технику вышивки называют «росписью»).
Поверх хурстод в старину ижорки носили особый женский пояс пуутта. Его делали из домашней выделки шириной 4 см и по всей длине украшали тремя рядами оловянных заклепок: в верхнем и нижнем ряду шли косые кресты, а в центральном — острые уголки.
На краях такой пояс заканчивался металлическими кольцами и крючком.
На хурстод также надевали вышитый передник. Иногда это было прямоугольное полотняное полотнище, вышитое разноцветной шерстью, «бумагой» и шелком и украшенное по низу бахромой или ручным кружевом. А порой это было широкое полотенце, сложенное пополам и подвешенное спереди на поясе так, чтобы нижний край был виден из-под верхнего. Концы такого полотенца украшались богатой разноцветной вышивкой, прошивками из красного ситца, кружевом или бахромой.
На голову сойкинские и нижнелужские ижорки вплоть до 1920-х годов надевали невероятно красивый полотенчатый убор сапано (см. цветную иллюстрацию XVIII). Несмотря на сходство названия с головным убором саппано у хэваских ижор, конструктивно это совсем иной убор. Он представлял собой два сшитых прямоугольных куска белой льняной ткани: узкий прямоугольник отсаллинен («налобный») или отсимус и более широкий хянтя («хвост»). Оба куска украшались богатейшей разноцветной вышивкой шерстяными нитями и в технике двустороннего шва, и крестом, и настилом. Вышивка была геометрической, но на старинных сапано на конце хянтя и по переднему краю отсаллинен обязательно вышивались петухи. На ранних сапано есть и третья деталь — потайной хвост салахянтя — этот небольшой прямоугольный кусок простого или вышитого холста подшивали снизу, он служил не только для лучшего закрепления сапано на сложной прическе, но, вероятно, исполнял и магическую функцию защиты.
САРАФАННЫЙ КОМПЛЕКС
Четвертый комплекс женской ижорской одежды тоже имел распространение у ижор в деревнях нижнего течения Луги и на Сойкинском полуострове, но, по ряду признаков, он не столь древний, как два предыдущих. Он стал использоваться с середины XIX века. Состоял он рубахи пайта, сарафана, передника полле, поясного полотенца ваарникке и головного полотенчатого убора (сапано или куккели) (см. цветную иллюстрацию XX).
Рубаха пайта шилась из белой льняной ткани полотняного переплетения (см. цветную иллюстрацию XXI). По покрою рубаха была составная, с прямыми поликами, с квадратным присборенным воротом. К концу XIX в. рукава были короткие, пышные, зачастую с воланом, а ранее — широкие, зауживающиеся к запястью. На поликах, оплечьях, вдоль разреза ворота и на манжетах-воланах рубаха украшалась вышивкой красными, синими, зелеными, желтыми и белыми шерстяными нитями. Иногда еще на полики нашивались красные прошивки. Орнамент вышивки мог быть самым разнообразным: женские стилизованные фигуры, птицы с пышными хвостами, розетки, ромбы, зигзагообразные линии и многое другое. Вышивка делалась и двусторонним швом, и крестом, и настилом по перевити. Использовалось для украшения манжет и кружево, связанное крючком.
Поверх такой рубахи надевался сарафан. Самый ранний из известных ижорских сарафанов, уже к концу XIX в. вышедший из употребления, носил название уммикко. У этого косоклинного сарафана лямки целиком выкраивались из переднего и заднего полотнища. Спереди делался небольшой разрез, по бокам которого нашивались узкие полоски вышитого красными нитями холста. Такой разрез завязывался двумя льняными шнурками. Ни пуговиц, ни каких-либо других украшений на этом сарафане не было. Сам сарафан шился из холста белого цвета, поэтому его на русском языке называли «беляк». Когда-то уммикко был свадебной одеждой, потом служил праздничной одеждой замужних женщин, а к концу XIX в. стал погребальным одеянием для старух.
С середины XIX в. ижорки стали носить иной сарафан — крассикке, сшитый из домотканой льняной или толстой шерстяной ткани черного или темно-синего цвета (см. цветную иллюстрацию XXI). Сарафан был косоклинный, сзади на сборках, с передним швом, на который были нашиты пуговицы. Будничный сарафан не имел никаких украшений кроме белых фарфоровых пуговиц. Праздничный же сарафан украшался на лямках тесьмой, по верхнему краю и спереди — покупными ткаными или шелковыми лентами с растительным или геометрическим узором, а по подолу двумя красными лентами или полосой кумача и фиолетовой и зеленой тесьмой. Носили и сарафан синекки из льняной ткани, окрашенной в синий цвет. Позднее появился прямой сарафан, его шили уже из покупных тканей, зачастую в клетку или красного цвета.
Широкие косоклинные сарафаны архаичного покроя носили и оредежские ижорки, надевая их поверх рубах с широкими рукавами, украшенными кружевом.
Поверх косоклинного сарафана замужние ижорки носили особый вид передника рукавникат. Он был похож на рубаху, разрезанную сзади до уровня талии. Рукавникат шили из одного полотнища белого льна, перекинутого через плечи, затем пришивали рукава, суженные к запястью. Сзади разрез заканчивался круглым отверстием. Этот разрез, ворот, разрез на груди и края рукавов украшались узкой вышивкой красной шерстью. Но самые замечательные узоры располагались по подолу: чаще всего это были фигуры женщин и двуглавых коней, реже — фантастические птицы. Красота вышивки подчеркивалась широкой полосой кумача и кружевом.
В зимнее время вместо сарафана носили длинную юбку. Зимние домотканые юбки хаме были яркими, с узкими или широкими полосами всевозможных цветов: и черного, и красного, и розового, и зеленого, и синего (см. цветную иллюстрацию XXII). Причем ижорки деревень у р. Луги носили юбки только с вертикальными полосами, а живущие на Кургальском полуострове — только с горизонтальными.
Такие юбки делали или из чистой шерсти или из ткани, основа для которой была льняная или хлопчатобумажная, а уток — шерстяной. С начала ХХ в. такие юбки чаще всего носили уже как нижнюю или домашнюю одежду.
Поверх сарафана надевали передник полле. Обычно он был изготовлен из белой льняной ткани и украшен полосами вышивки, разделенными прошивками кумача. Геометрическая вышивка выполнялась двусторонним швом шерстяными нитями красного, желтого, зеленого и синего цвета. По низу такого передника пришивалась полоса кружев или шла бахрома.
Костюм дополнялся одним или двумя полотенцами ваарникке, которые сложенные почти пополам (так, чтобы был виден вышитый конец нижней половины полотенца) подвешивались по бокам к поясу на узком красном плетеном поясе вюо. Часто концы такого пояса украшались бисером. Подвязывались и поясами из разноцветной шерсти, тканными на берде. Иногда по праздникам сарафан подвязывали узким полотенцем кушакка длиной до 250 см при ширине 30-35 см. Его оборачивали вокруг пояса, а концы свешивали сбоку друг над другом. Концы таких полотенец украшали полосами вышивки разноцветными (а иногда и только красными) шерстяными нитями, прошивками красного, реже синего цвета. По узким краям подшивали вязаное крючком белое кружево или делали простую бахрому (см. цветную иллюстрацию XXIV).
На голову надевали сапано, такой же, как и в комплексе с хурстод. Узоры сойкинских и нижнелужских сапано были необычайно яркими и сложными (см. цветную иллюстрацию XXI).
На Сойкинском полуострове носили еще и другой головной убор куккели, чем-то похожий на сапано, но со специально скроенным углублением для головы. Его украшали по краю лобной части и на «хвосте» разноцветной вышивкой темных тонов, но чаще — тонкой красивой вышивкой белым шелком. Еще в конце XIX в. его можно было встретить у пожилых женщин.
К началу ХХ в. старинные одежды почти вышли из употребления. В Западной Ингерманландии ижорки стали носить прямой сарафан и так называемую «кисельную» рубашку. Шилась она из тонких покупных материй — батиста или кисеи. У такой рубахи отсутствовали полики и рукава пришивались непосредственно к вороту. К низу рукавов такой рубахи пришивалось широкое кружево, а сам рукав подхватывался у локтя бантом из цветной шелковой ленты. На шею, по вороту, надевался кружевной воротник блойка с нашитой на него лентойплиссе. Передник тоже шился из белой покупной тонкой ткани. На голову надевали повойник, «колбочку» или «наколку», которые шились из покупных тканей самых разных цветов.
Детали традиционной ижорской одежды дожили и до ХХ в., они сохранились в свадебной одежде, получив новое, магическое значение. Еще в начале века на молодую надевали старинный головной убор саппано, позже сменили его на повойник. Под свадебный с арафан надевали описанный выше хурстут — полотнище на одной лямке. Считалось, что это принесет невесте счастье.
К 1920-м годам сарафаны вышли из употребления, их можно было видеть только у пожилых женщин. Среднее поколение носило кофту-распашонку и широкую юбку в сборку. Молодежь уже ходила исключительно в городских платьях. Старинные одежды лежали в сундуках и порой зимой одевались молодыми для святочного ряженья — в них «ходили в чудо».
Конькова О.И., 2014
Ижорцы (самоназвание — изури), народ в России (в Ленинградской области. 450 человек, 1995) и Эстонии (306 человек). Язык ижорский. Верующие ижорцы - православные.
Язык ижорский прибалтийско-финской ветви финно-угорских языков. Верующие-православные.
В 18 - начале 20 века ижоры расселялись в западных районах Петербургской губернии и южной части Карельского перешейка чересполосно с русскими, ингерманландскими финнами, водью. Селения современных ижорцев в основном сохранились на территории Кингисеппского района Ленинградской области. В 1848 году численность ижоры составляла 17,8 тысяч человек; по переписи 1989 года в России жило 449 человек. В составе ижорцев выделяют пять этнографических групп в соответствии с диалектными различиями: сойкинская (население Сойкинского полуострова), хевааская (на реке Коваши - по-фински Хеваа), нижнелужская (низовья Луги), оредежская (верховья реки Оредеж), ижорцы Карельского перешейка, которые к 20 веку полностью были ассимилированы русскими и ингерманландскими финнами.
Ижорцы относятся к восточно-балтийскому типу большой европеоидной расы. Ижорский язык относится к финно-угорской группе уральской языковой семьи и делится на четыре диалекта: сойкинский, хевааский, нижнелужский и оредежский. Ижорский язык близок к эвремейсскому диалекту финского языка. По переписи 1989 года 36,8 % ижорцев назвали национальный язык родным. Письменность была разработана в 1920-е годы на основе латинской графики, ей пользовались до конца 1930-х.годов.
Традиционно принято рассматривать ижору как группу, выделившуюся из состава карельских племен на рубеже первого-второго тысячелетия нашей эры и первоначально обитавшую в южной части Карельского перешейка и в районе реки Ижоры, откуда в дальнейшем началось продвижение ижорцев на запад вплоть до бассейна Нарвы. В конце первого тысячелетия территория расселения ижоры вошла в состав новгородских земель. Православное вероисповедание способствовала ассимиляции ижорцев русским населением. Хозяйство ижорцев схоже с хозяйством других этнических общностей региона (русские, водь, ингерманландские финны). Земледелие являлось основным хозяйственным занятием. Ижорцы выращивали зерновые (рожь, овес, ячмень), овощи (репа, капуста), с 19 века картофель; разводили крупный рогатый скот, овец, свиней, кур. Характерен коллективный выпас скота с наемным пастухом. В деревнях на побережье Финского залива было распространено рыболовство, в том числе подледный лов. Широко были распространены отхожие промыслы. Крестьяне-ижорцы уходили на заработки в Петербург или Нарву, где устраивались на фабрики и заводы.
Ижорцы жили в деревнях и в основном были крепостными крестьянами. В 19 веке существовала сельская община с регулярными переделами земли. Основной формой семьи в начале 20 века стала малая семья. Ижорские деревни имели уличную, рядовую или кучевую планировку. Во многих деревнях вместе с ижорцами жили водь, русские или ингерманландские финны. Дома и хозяйственные постройки строили из бревен. На территории Кингисеппского района при строительстве дворов использовали местный камень.
Мужская одежда ижорцев в 19 веке уже не имела этнической специфики и соответствовала одежде живущих рядом этнических общностей. Женская одежда до конца 19 века хранила архаические черты. Женщины носили рубаху «рятсиня», ворот которой скрепляли застежкой-фибулой. Поверх рубахи одевали два несшитых полотнища, которые держались на плечевых лямках. В 19 веке в связи с русским влиянием получили распространение различные типы сарафанов. С начала 20 века в обиход вошли юбки и кофты общеевропейского образца.
Значительную часть рациона питания в 19 веке составлял кислый ржаной хлеб, различные каши (ячменная, ржаная), репа, со второй половины 19 века - картофель. Из овса готовили толокно, были распространены кисели; молочные продукты (простокваша, творог). В праздничные дни готовили пироги, мясные блюда. Наиболее распространенным напитком являлось пиво.
Ижорцы исповедуют православие, которое начало распространяться со времени вхождения в состав Новгородской земли. В 16 веке многие ижорцы оставались язычниками и поклонялись природным объектам (камням и деревьям). В документах того времени отмечено существование жрецов (арбуи). Дохристианские элементы сохранялись в обрядности вплоть до 20 века. У ижорцев записано большое количество произведений эпической поэзии (руны). Ижорские руны использованы финским фольклористом Элиасом Лeннротом (1802-1884) при создании текста «Калевалы» (цикл о Куллерво). Известна была ижорская сказительница Ларин Параске (1833-1904) из деревни Мискула Лемболовского прихода (Всеволожский район). Наряду с эпической поэзией была распространена и обрядовая - свадебные и похоронные причитания.
Как живут современные ижоры. Репортаж из деревни Ручьи в Ленобласти
Кто сохраняет практически утерянные язык и культуру коренного народа
Сто лет назад в деревнях на побережье Финского залива жили десятки тысяч ижор: они занимались рыбным промыслом и говорили только на своем языке - даже в школах преподавали на ижорском. Сейчас, после репрессий и переселений советских лет, народ официально насчитывает 266 человек, а на языке говорят единицы.
Главный центр ижорской культуры - небольшой музей в деревне Ручьи в 150 километрах от Петербурга. Его сотрудники с нуля выучили язык, чтобы преподавать его местным жителям, восстановили ижорскую керамику по найденным в земле черепкам и организовали занятия по традиционным ремеслам.
Кто живет в современных ижорских деревнях, как потомкам коренного народа удалось перенять культуру у ее последних носителей и зачем пожилые жители Сойкинского полуострова учат язык предков? «Бумага» начинает рассказывать, как сегодня живут коренные народы Ленобласти: в первом материале - история ижор из деревень Ручьи и Вистино.
«По-русски вообще не говорили»: современные ижоры - о своих предках
Деревня Ручьи находится в Вистинском сельском поселении Кингисеппского района - рядом с побережьем Финского залива и примерно в 150 километрах от Петербурга.
Вдоль главной улицы Ручьев стоят немногочисленные деревянные дома вперемешку с современными сетевыми магазинами. У кого-то из-за забора поднимается дым - доносится запах затопленной печки. Сейчас в деревне живет около трех сотен человек.
За высокими деревьями, в стороне от дороги, зеленеет здание Музея ижорской культуры. На втором этаже, сидя на деревянной скамейке, пожилая женщина в очках с толстыми стеклами склонилась над тетрадью. В ней записаны иностранные слова, на первый взгляд напоминающие финские.
Уже несколько лет Зинаида Романовна Травинова учит ижорский - язык, на котором местные разговаривали еще в прошлом веке и который сейчас находится на грани вымирания.
Я часто ходила со старшими женщинами в лес: там они вообще по-русски не говорили - говорили на своем языке. Сейчас запас бытовых слов у меня достаточный: в переводе проблем нет, - негромко рассказывает она.
Когда Зинаида Романовна еще работала в местной библиотеке, она захотела самостоятельно выучить язык. Но информации о языке почти не было, и Травина стала разыскивать редкие книги по ижорской грамматике. Ижорский по-прежнему преподают по учебникам 30-х годов.
Сначала я пыталась изучать этот язык дома. Встречалось очень много незнакомых морских слов, поэтому я ходила по односельчанам, спрашивала, - говорит она. - Очевидно, у меня тяга к этому языку на генетической почве. После войны ведь всё население говорило на ижорском.
Первое упоминание об ижорах относится еще к XII веку. Они населяли в основном территорию Сойкинского полуострова и низовье реки Луги. Нередко местные жители уезжали на заработки в Петербург, на побережье же главным промыслом ижор считалась рыбная ловля.
Численность
266 человек
Деревня Вистино
Название на ижорском
inkeroin, ižora
Первое упоминание
XII век
В начале прошлого века численность народа составляла около 20 тысяч человек, они жили в 200 деревнях. Сегодня, по официальной статистике, в России осталось чуть больше 260 ижор - это данные последней переписи населения. Но речь идет о людях, которые указали «ижор» в графе «национальность», в действительности же потомков коренного народа больше.
Ижорский музей в Ручьях теперь единственное место, где можно выучить ижорский. Помимо языка здесь учат рукоделию, изготавливают ижорскую керамику, занимаются с фольклорными коллективами и проводят экскурсии.
Почему ижорскую культуру возрождали «спустя пару поколений»
На втором этаже Музея ижорской культуры женщина с темными, убранными в хвост волосами разливает чай и выставляет на стол пироги и конфеты - для жителей деревни, которые пришли на урок ижорского. Когда в дверь стучат, она спешно спускается по лестнице и впускает группу кингисеппских школьников, приехавших на экскурсию.
Елена Кострова - директор музея в Ручьях. Уже много лет она проводит праздники на Сойкинском полуострове, организует выступления фольклорных коллективов и многочисленные занятия в музее.
В 1993 году я стала заниматься ижорским ансамблем «Рыбачка»: в нем в основном пели бабушки, истинные рыбачки, которые ходили на подводный лов и ловили рыбу наравне с мужиками, - рассказывает она.
Под ее руководством «Рыбачка» выступила с небольшой программой в Финляндии. Постепенно к ним стала приходить молодежь, которая, правда, совершенно не знала ижорского. «Коллектив был двигателем интереса к языку. Они ничего не понимали, но пели на этом языке песни».
Елена Кострова
Ижорская культура сильно пострадала в советское время. Во время войны многих ижор вывезли в Финляндию. Обратно в СССР они вернулись только в 1944-м, однако на родные земли их не пустили: отправили в Ярославскую, Калининскую, Новгородскую, Псковскую и Великолукскую области. Домой ижорам разрешили вернуться только в середине 1950-х. На историческую родину вернулись лишь пара тысяч человек.
Затем долгое время говорить о коренных народах было не принято.
Когда я оканчивала университет в 1980 году, у меня был диплом на тему этнической истории ижор. Меня вызывали в деканат и спрашивали, зачем я это пишу. И даже красный диплом из-за этого не дали. Считалось, что не надо поднимать эти вопросы, - рассказывает научный сотрудник Кунсткамеры Ольга Конькова, которая основала Центр коренных народов Ленобласти и написала большинство современных книг и исследований о них.
Реконструкция ижорского захоронения
Ижорская свадебная кукла
Ижорка по происхождению, она была одним из главных волонтеров, занятых возрождением ижорской культуры в 90-е годы. Тогда в Петербурге собралась группа активистов, среди которых были потомки разных коренных народов - води, вепсов, ингерманландских финнов. Они ездили по деревням с мобильными школами, рассказывали местным жителям историю народов, обучали ремеслам и одновременно собирали информацию о культуре и быте населения.
Самое главное было - вернуть народу понимание того, что их культура важна. Дело не в численности, не в потере языка: главное, что народ перестал осознавать, что их культура - это значимо и ценно. В те годы мы еще общались с людьми, которые были носителями культуры, успели протянуть руку к последним из них. Таким образом, спустя пару поколений культура была подхвачена.
«Люди понимают, но не умеют говорить»: почему забыли ижорский язык
- «Перцы» - это же множественное число. Видите, как плавает этот падеж, - в музее молодой человек лет 25 проверяет у учеников домашнее задание, заглядывая в написанные ими тексты.
Шесть пожилых женщин в очках сидят за столом и сосредоточенно слушают преподавателя, время от времени перешептываясь на тему правил и глядя на доску, где написаны несколько слов на ижорском.
Я так и думала, что с овощами у меня сплошная ошибка, - смеется одна из ижорок, смущенно опуская глаза в тетрадь.
Преподаватель диктует новые словосочетания для перевода, в основном это бытовые фразы вроде «испечь блины», «сходить на рынок» или «сварить кашу». Молодой специалист Никита Дьячков - петербуржец, однако недавно переехал в Краколье, где жила его бабушка.
Никита Дьячков
В университетские годы он заинтересовался языком своих предков и самостоятельно выучил ижорский фактически с нуля. Сейчас Дьячков учится в Эстонии и приезжает в Ручьи, чтобы раз в месяц проводить языковые уроки.
Даже не помню, когда начал его учить, - говорит Дьячков. - Я разговаривал с бабушкой, с людьми в деревне, слушал разные записи из архивов. Говорю я не идеально, но преподавать могу.
Раньше на ижорском разговаривало почти всё коренное население Сойкинского полуострова. На нем же преподавали в школах. Но в 1937 году ижорский, как и другие национальные языки, оказался под запретом. «Дети, которые не могли разговаривать ни на каком другом языке, ушли на каникулы, а когда вернулись, их начали обучать только на русском», - говорит Дьячков. Часть детей из-за этого перестала ходить в школы, а многие преподававшие на ижорском учителя были расстреляны.
Видео: Юрий Гольденштейн / «Бумага»
Несмотря на это, между собой люди продолжали общаться на родном языке. Сейчас же тех, кто может сравнительно свободно говорить на ижорском, остались единицы. Правда, многие коренные ижоры его понимают, потому что слышали язык в детстве. «Многие вынесли из семьи звучание слова. Как у немых рыб: понимают, но не умеют говорить», - рассказывает Елена Кострова.
Из-за того, что долгие десятилетия ижорский вымирал, сам язык не сильно изменился и остался в состоянии начала прошлого века. «Это бытовой деревенский язык, поэтому многие современные слова в нем отсутствуют», - говорит Дьячков. В ижорском, например, нет слова «газета» - поэтому его заимствуют из русского.
Колхоз, шпротный завод и День рыбака
Перед зданием Ижорского музея лежит внушительных размеров якорь - символ рыболовецкого промысла, который всегда был основным занятием ижорского народа.
Елена Кострова заходит в небольшую каморку для сотрудников музея и выносит оттуда стенд с выцветшими от времени фотографиями разных лет: на черно-белых снимках - капитаны рыболовецких судов, корабли, женская неводная бригада.
В советское время на территории полуострова находился рыболовецкий колхоз «Балтика». Ему принадлежало полторы сотни рыболовецких судов, для колхозников строили жилье, школы и детсады. Кроме того, в колхозе находился завод по производству шпрот, где работали многие из ижорок.
Галина Михайловна была, например, мастером. И в коптильном, и в консервном цехе работали, - одна из женщин, накинув на плечи платок с цветами, отодвигает в сторону тетради с ижорским.
Это был образ жизни. Дети заканчивали школу, уезжали учиться и знали, что вернутся, - подхватывает Галина Михайловна, оборачиваясь к стенду с фотографиями.
Однако колхоз развалился, а в 2000-х закрыли и завод - и даже рыба ушла из-за большого количества крупных кораблей, рассказывают в деревне. Сейчас здесь продолжают заниматься частным промыслом, большая часть молодежи разъехалась, а основным предприятием, где можно работать, стал порт «Усть-Луга».
Какие праздники тут проводили! - отвлекаясь от грустных воспоминаний, женщины наперебой рассказывают о том, как в деревне отмечали День рыбака. - Весь лесной массив был наполнен людьми, какие сцены были построены! Народ съезжался отовсюду: там питерцы, тут эстонцы, кругом бочки с пивом, квасом.
День рыбака - главный праздник деревни - отмечается во второе воскресенье июля. Какое-то время вместо него проводили День деревни или День ижорской культуры, а сейчас он перерос в несколько дней празднований, которые совмещают в себе всё сразу. В это время в деревню приезжают близкие ижор, которые давно уехали с полуострова.
От керамики до фольклора: как сегодня выглядят ижорские традиции
На низком столе выставлены десятки свежевылепленных глиняных чашек, горшков и тарелок. Сидя за гончарным кругом, высокий мужчина закатывает рукава рубашки и кидает на рабочую поверхность кусок темной глины. Глина начинает крутиться, и уже через несколько минут вырастает в простой горшок наподобие тех, что использовали ижоры.
Художник Дмитрий Ткачев вообще не имеет ижорских корней, а за гончарный круг впервые сел пять лет назад. Несмотря на это, он сумел воссоздать многое из ижорской керамики - и простую посуду, которую местные жители использовали дома, и более сложные изделия, которые они продавали на ярмарках в Петербурге.
Эта свистулька трансформировалась с мужичка до императора, - гончар Дмитрий Ткачев вертит в руках фигурку в виде всадника, которую ижоры усовершенствовали до Александра III, когда увидели его памятник в Петербурге.
Дмитрий Ткачев
Все предметы воссозданы по остаткам, найденным в деревне Большое Стремление, известной своим гончарным промыслом. «Там лежали горы брака - естественно, по этим кускам легко было воспроизводить», - объясняет художник, показывая слепленную им крестьянскую крынку и пыльные осколки из раскопок в Большом Стремлении.
Сейчас Ткачев обучает ижорской керамике детей. По словам Елены Костровой, такие занятия - способ вернуть интерес к культуре и родителям, у которых обычно нет времени, чтобы приходить на мастерские ремесел или участвовать в праздниках.
Кострова проходит вдоль музейной экспозиции - мимо манекенов в традиционных ижорских нарядах, разнообразных орудий труда, корзин и посуды, расставленных по периметру помещения. Она достает расшитое с двух сторон свадебное полотенце - один из примеров ижорского рукоделия, сделанный уже современными ижорами.
Родовой код сидит где-то внутри. Люди вспоминают традиции, какие-то моменты верований, исконные занятия, даже не зная их, потому что культура живет внутри каждого человека, - рассуждает Кострова. - Конечно, если родители уже не говорят на ижорском, то как дети будут на нем говорить? Но чем хорошо движение фольклора: пусть не все поют ижорские песни - пусть это будут избранные, но они дальше будут передавать этот фольклор.
И хотя рукоделием занимаются сейчас немногие, а на ижорском языке и вовсе почти никто не говорит, в том или ином виде ижорская культура сохранилась - например, в виде традиционной кухни: ухи, рыбных пирогов, жареной салаки. Кроме того, говорит Кострова, проехав по деревне, сразу можно определить, где ижорское хозяйство. На вопрос, что именно на это указывает, директор музея отвечает не раздумывая: «А у ижорского мужика всегда порядок около дома. И у ижорской хозяйки тоже».
Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите Ctrl + Enter.