Лекция: Доминик и доминиканцы - Магистерия. Со святыми ко спасению: святой доминик Канонизации святого доминика папой григорием ix
, Доминиканская Республика
Домини́к де Гусма́н Гарсе́с (исп. Domingo de Guzmán Garcés ; , Калеруэга , Испания - 6 августа , Болонья , Италия) - испанский католический монах , проповедник , основатель Ордена проповедников , более известного как орден доминиканцев .
Канонизирован католической церковью. Художественно -символически изображается в белом одеянии под чёрным плащом, с лилией в руке, знаком целомудрия ; иногда со звездой во лбу - выражением источаемой им святости .
Биография
Родился в дворянской семье Гусманов в Калеруэге в году. Он обучался в школе в Паленсии , где в течение 10 лет изучал свободные искусства и теологию . В молодости Доминик прославился своей добротой и состраданием, известно, что он продавал свои ценные книги и даже одежду, чтобы помочь страдающим от голода и взятым маврами в плен соотечественникам.
Традиции
Традиция Католической Церкви связывает с именем св. Доминика появление Розария - широко распространенной католической молитвы на чётках . По легенде, Розарий был вручён св. Доминику в г. во время явления Девы Марии . Ещё одна традиция связывает эмблему доминиканского ордена - бегущую собаку с пылающим факелом в зубах - со сном, в котором мать св. Доминика увидела такую собаку накануне рождения сына. Возможно также, что эта эмблема происходит от игры слов: лат. Domini canes - «псы Господни».
Иконография
Св. Доминик изображается в белой тунике доминиканского монаха , белом скапулярии и чёрном плаще; иконографические символы св. Доминика - лилия , звезда во лбу или надо лбом, книга (чаще всего открытая на странице со словами «Идите и проповедуйте»), крест основателя (патриарший), храм (латеранская базилика), собака с факелом, розарий , посох .
Самые ранние интерпретации образа святого - изображения XIII века в монастыре Санта Мария Новелла во Флоренции и в базилике Св. Франциска в Ассизи , а также фрески школы Джотто в церкви Сан Доменико Маджоре (Неаполь).
Цикл сцен из жизни св. Доминика представлен на полиптихе Ф. Траини (XIV век) для церкви Св. Екатерины в Пизе . Серию одухотворенных образов св. Доминика создал Беато Анджелико (XV век). На картине Педро Берругете (XV век) изображено так называемое «Чудо огня» , произошедшее в г. в Фанжо , когда в ходе ордалии еретические книги альбигойцев сгорели, а книга св. Доминика выскочила из огня невредимой.
См. также
Напишите отзыв о статье "Святой Доминик"
Примечания
Литература
- Католическая энциклопедия. М.: Изд. францисканцев., 2002
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Святой Доминик
Какой восторг разлился по перстам!Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Домини́к де Гусма́н Гарсе́с (исп. Domingo de Guzmán Garcés ; , Калеруэга , Испания - 6 августа , Болонья , Италия) - испанский католический монах , проповедник , основатель Ордена проповедников , более известного как орден доминиканцев .
Канонизирован католической церковью. Художественно -символически изображается в белом одеянии под чёрным плащом, с лилией в руке, знаком целомудрия ; иногда со звездой во лбу - выражением источаемой им святости .
Биография
Родился в дворянской семье Гусманов в Калеруэге в году. Он обучался в школе в Паленсии , где в течение 10 лет изучал свободные искусства и теологию . В молодости Доминик прославился своей добротой и состраданием, известно, что он продавал свои ценные книги и даже одежду, чтобы помочь страдающим от голода и взятым маврами в плен соотечественникам.
По преданию, св. Доминик в монастыре Сан-Систо в Риме воскресил Наполеоне Орсини , упавшего с лошади и разбившегося насмерть
Традиции
Традиция Католической Церкви связывает с именем св. Доминика появление Розария - широко распространенной католической молитвы на чётках . По легенде, Розарий был вручён св. Доминику в г. во время явления Девы Марии . Ещё одна традиция связывает эмблему доминиканского ордена - бегущую собаку с пылающим факелом в зубах - со сном, в котором мать св. Доминика увидела такую собаку накануне рождения сына. Возможно также, что эта эмблема происходит от игры слов: лат. Domini canes - «псы Господни».
Иконография
Св. Доминик изображается в белой тунике доминиканского монаха , белом скапулярии и чёрном плаще; иконографические символы св. Доминика - лилия , звезда во лбу или надо лбом, книга (чаще всего открытая на странице со словами «Идите и проповедуйте»), крест основателя (патриарший), храм (латеранская базилика), собака с факелом, розарий , посох .
Самые ранние интерпретации образа святого - изображения XIII века в монастыре Санта Мария Новелла во Флоренции и в базилике Св. Франциска в Ассизи , а также фрески школы Джотто в церкви Сан Доменико Маджоре (Неаполь).
Цикл сцен из жизни св. Доминика представлен на полиптихе Ф. Траини (XIV век) для церкви Св. Екатерины в Пизе . Серию одухотворенных образов св. Доминика создал Беато Анджелико (XV век). На картине Педро Берругете (XV век) изображено так называемое «Чудо огня» , произошедшее в г. в Фанжо , когда в ходе ордалии еретические книги альбигойцев сгорели, а книга св. Доминика выскочила из огня невредимой.
См. также
Напишите отзыв о статье "Святой Доминик"
Примечания
Литература
- Католическая энциклопедия. М.: Изд. францисканцев., 2002
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Очень важную роль в период Возрождения, конечно, сыграл доминиканский орден. Вообще развитие западного монашества очень не похоже на пути развития восточного монашества, потому что, если на Востоке люди в основном, начиная уже с ранних пустынников, уходили от мира, чтобы спасти прежде всего свою душу, - конечно, идея служения у них была тоже заложена, - то западное монашество с самого начала было настроено на служение миру, не бежать от мира. Хотя были, конечно, монастыри и остаются до сих пор, такие клаузурные, закрытые, но в целом западное монашество развивалось по принципу ответа на запрос мира, вот как христианским образом ответить на ту или иную проблему мира, начиная с Бенедикта, который заложил основы западного монашества. Мы можем тут вспомнить ирландских монахов, которые были потрясающими миссионерами, это тоже раннее Средневековье, а в конце Средневековья, и уже, можно сказать, с этого начинается Возрождение, появляется удивительное явление - это нищенствующие ордена.
Об одном из них , о францисканцах, и, собственно говоря, некоторые исследователи считают, что именно он, Франциск – основоположник Возрождения, потому что он изменил мировоззрение, картину мира, от плача о грехах перешел к радости и благодарению Богу. И второй орден, тоже нищенствующий, возник практически параллельно, но, может быть, с разницей в несколько лет, - доминиканцы.
Основатель этого ордена, а их еще называют орден проповедников, - Доминик де Гусман Гарсес. Он испанец. Происходил из знатного дворянского рода с вестготскими корнями, но он быстро покидает Испанию и большей частью действует во Франции и отчасти в Италии. Доминиканцы названы, как и францисканцы, - это не самоназвание, это название по основателю. Официальное название - это орден проповедников, хотя иногда доминиканцев называют «псы Господни», потому что Domini canes - это по-латински так и переводится, «псы Господни». Но более ласково их называли иногда «ласточки», потому что, во-первых, они несли благую весть, их задачей было проповедь Евангелия, словом и жизнью, и одежда у них, белый хабит и черный плащ: вот это вот, белое и черное, похоже на ласточек.
Доминик Гусман родился, как я сказала, в Кастилии, в Испании, и с самого детства отличался особой добротой, особой религиозностью. Получил хорошее образование, любил книги, часто стремился к уединению, но это часто бывает, когда мы читаем о каких-то подвижниках, особенно средневековых. Хотя, может быть, в том, что говорится о Доминике, есть не только житийный такой прием, но и много верного, потому что житие составляли уже, можно сказать, при жизни хорошо знавшие его люди. В 1196 году он был рукоположен в священники и стал членом капитула регулярных каноников города Осма, то есть он начинал просто в одном из уже имеющихся орденов, совершенно не думая о том, что он будет основателем нового ордена.
Но в 1203 году его отправляют с дипломатической миссией в Южную Францию, и там он встречается с ересью альбигойцев. Вот эти позднесредневековые ереси, альбигойцы, катары, они во многом стимулировали появление каких-то новых движений и реформ в самой церкви. Францисканцы тоже отчасти отвечали на их обвинения. Особенно стремление к бедности, к нищенству должно было показать, что не правы еретики, которые говорят, что все в церкви стремятся только к богатству. Точно так же и Доминик, он тоже стремился к бедности и даже продавал какие-то свои ценные книги, еще что-то, чтобы накормить кого-то и так далее. И вот он понял, что бороться с ересью нужно, проповедуя Евангелие. Просто люди не знают Евангелие, просто люди не знают вообще даже учение собственной церкви, их нужно учить, нужна новая проповедь. Отсюда, собственно говоря, и родилась у него идея нового общества, общины проповедников.
Он сначала организовал маленькую женскую общину из тех людей, которые ушли от альбигойцев и снова вернулись в церковь, и он опекал этих женщин, которые пережили вот этот вот опыт, как бы мы сейчас сказали, тоталитарных сект. Но мы не знаем, насколько были альбигойцы тоталитарны, но их оттуда явно спасали, а постепенно вокруг него сложилась группа из шести единомышленников, и они, собственно, стали основателями, ядром нового ордена.
Доминик написал устав, и решил, что нужно уже идти к папе, чтобы, так сказать, заявить о том, что с ересью нужно бороться не крестом и мечом, а проповедью, причем словом и жизнью. И в 1215 году он едет на Четвертый Латеранский собор и бухается в ноге папе Иннокентию III, тому самому папе, который как раз принимал францисканцев и тоже дал им благословение. Может быть, узнав об этом, что вот Франциску уже даны такие полномочия, Доминик тоже спешит папу уверить в том, что новый орден обязательно нужен католической церкви. Но прошло еще некоторое время, и только на следующий год, в 1216 году, уже следующий папа, Гонорий III, благословляет новый орден и принимает этот устав, написанный Домиником.
Как я уже говорила, главными задачами ордена были проповедь и изучение наук, поэтому из ордена вышло очень много людей ученых. Чтобы закончить с самим Домиником, он умирает в 1221 году в Болонье. Его мощи покоятся в болонской базилике, названной в его честь. В 1234 году, то есть довольно непродолжительное время прошло с его смерти, на памяти поколений, хорошо его знавших, папа Григорий XI канонизирует Доминика, и, как вспоминает один из современников, который описывал это событие, «его любили все - богатые и бедные, евреи и язычники».
Действительно, фигура Доминика очень интересная. Фигура Доминика, может быть, в определенных даже кругах была равна Франциску, хотя сегодня, может быть, его популярность не такая, как у Франциска. Тем не менее для позднего Средневековья два вот этих нищенствующих ордена, потом появились уже другие, августианцы и так далее, вот эти два бедных, нищенствующих ордена обозначали два направления, по которым развивалась религиозная жизнь.
И когда мы говорим о Ренессансе, мы должны помнить, что религиозная составляющая эпохи Возрождения очень сильна. Не только любовь к язычеству некоторых философов, вроде Марсилио Фичино, который в красном углу поставил Платона и ему сочинял, как бы мы сказали, гимны и акафисты, или увлечение Гермесом Трисмегистом, или еще кем-то, но новое направление [христианской] духовности, вот это тоже нужно помнить.
Но еще при жизни Доминика орден стал распространяться во многих странах Европы. Он был во Франции, в Испании, в Провансе, в Венгрии, в Англии, в Германии. Даже в Греции и на Святой Земле были доминиканские общины. Одно время они были нищенствующие, но потом стали уже обрастать имуществом, тем более в определенный момент и папа запретил сбор подаяний, на что жили францисканцы и доминиканцы первых поколений.
Но главное, что доминиканцы выстроили вот эту линию образования и проповеди, потому что все-таки средневековая проповедь была, конечно, очень специфическая. Это, скорее, был крен не в сторону Писания, а в сторону предания, в сторону вот таких чудес, баек, сказок, каких-то легенд и так далее. А Доминик все-таки направил в сторону изучения источников, изучения Священного Писания. Конечно, мистическая составляющая тоже здесь была.
Влияние доминиканцев на культуру Европы и Италии было особенно сильным в XIV-XVII веках. В XVI веке и в XVII их потеснили, конечно, иезуиты уже, особенно в период Реформации. А так доминиканцы, например, возглавили кафедры почти всех крупных университетов. Здесь они, конечно, соперничали с францисканцами, потому что первоначально Франциск отрицал ученость, а его последователи стали учеными и были великолепными и богословами, и так далее, и многие кафедры занимали именно францисканцы. Здесь было даже некоторое соперничество между францисканцами и доминиканцами. Во всяком случае в университетах Парижа, Оксфорда, Болоньи и Падуи первые места занимали именно профессора-доминиканцы. Из доминиканцев вышли: Альберт Великий, Роберт Килуордби, Петр Тарантезийский, впоследствии папа Иннокентий V, канонизированный католической церковью. Но, конечно, все знают самого знаменитого доминиканца - святого Фому Аквинского.
Интересно, что европейская библеистика, изучение Вульгаты и вот особенно подготовка текста к печати потом, когда уже заработал печатный станок, - всем этим занимались именно доминиканцы. Интересно, что само название Парижского университета, Сорбонна, это от доминиканского профессора Робера де Сорбона, который основал доминиканский коллегиум в Париже, который потом, собственно, и перерос в Парижский университет.
Кстати, среди членов ордена проповедников было также много мистиков. Самые знаменитые мистики, Мейстер Экхарт, Иоганн Таулер, Генрих Сузо, - это все доминиканцы.
Доминиканцы развивали и искусство. , о котором у нас разговор впереди, он доминиканец. Ну и доминиканцем, конечно, был знаменитый проповедник и реформатор Джироламо Савонарола. С доминиканцами связано миссионерское направление, потому что они первые проникли и во многие страны Азии, многие страны Африки и так далее.
Можно тут перечислять очень много заслуг доминиканцев, но я перейду сразу к XX веку, потому что до XX века, при всех перипетиях, их даже запрещали, они пережили реформы внутри ордена, расколы и так далее, но они дожили до XX века как один из самых крупнейших и значительных орденов. Их где-то около 10 тысяч, но сейчас, может быть, иногда говорят, что поменьше, до 6 тысяч снизилось. Но из их среды, например, вышли выдающиеся богословы XX века, это Ив Конгар и Шеню, те люди, которые, собственно говоря, писали документы Второго Ватиканского Собора. Поэтому вот от Доминика до сегодняшнего дня этот орден продолжает быть очень значительным. Ну и, конечно, значительным он был в период, который мы с вами рассматриваем, - это период Возрождения.
Но, может быть, два слова скажу еще о самом знаменитом доминиканце - это Фоме Аквинском, потому что Фома, хоть его часто называют средневековым философом, он, скорее, подытожил средневековую мудрость, средневековое богословие, философию, создал вот этот вот удивительный компендиум «Сумма богословия».
Но он же дал и толчок развития новой мысли, мысли уже ренессансной, как раз освободив разум, сказав, что не только откровение свыше, но и естественное откровение, познание, разум тоже играет огромную роль в богословии и философии. Может быть, он даже освободил философию. Мы помним, в средневековье философия была служанкой богословия, а уравняв, так сказать, вот этот вот рациональный разум с разумом, воспринимающим божественное откровение, он дал возможность развиваться и свободной философии. Поэтому действительно доминиканцы - это очень важный элемент религиозной жизни и направление в период Ренессанса.
Конечно, говоря о доминиканцах, многие вспомнят инквизицию, и это тоже правда, что именно их эрудиция, их знания привели к тому, что именно доминиканцы стали во главе инквизиции, но чтобы понять, что такое инквизиция, нужно немножко отрешиться от того, что в популярной литературе про это пишут. Это определенный орган при католической церкви, который должен был следить за чистотой веры. И чистоту веры, конечно, доверяли людям грамотным.
Конечно, тут были и отклонения, потому что вообще любая эпоха развивается по принципу маятника: зарождается одно, потом, так сказать, сила этой энергии толкает движение совершенно в другую сторону. И, конечно, наряду, может быть, с Домиником, который кормил нищих и сам, так сказать, раздавал все, появлялись другие люди, которые ради веры уже не щадили других людей. Такое тоже было. Хотя не сама церковь приводила приговоры инквизиции в действо, инквизиция только выносила вердикт, виновен или не виновен, сжигала, конечно, не церковь, сжигали все-таки светские власти, но инквизиторы, конечно, были в этом виноваты. Но именно их ставили во главе, потому что они были самые-самые образованные.
Не случайно Фома Аквинский получает титул доктора ангеликуса (ангельский доктор), то есть человека, который обладал ангельским знанием. Но, правда, опять же тут можно вспомнить тех же францисканцев, которые соперничали, и Бонавентуре, например, присвоили титул не менее интересный - доктор субтиликус, то есть тончайший доктор, то есть доктор, который преуспел в своих знаниях тонкого мира, тонких каких-то материй и так далее. То есть в любом случае доминиканцы, мы еще не раз с ними встретимся, - это очень мощное движение внутри, зародившееся в конце средневековья, но давшее очень мощную духовную и интеллектуальную подпитку Ренессансу.
Расслабьтесь, откиньтесь на спинку стула, и позвольте рассказать вам десяток смешных еврейских анекдотов.
- Не понимаю! Как, как они смогли взломать пароль от моего биткойн-кошелька?!
- А что за пароль?
- Год канонизации святого Доминика папой Григорием девятым!!
- Вау... А это какой год?
- 1234-ый!
Идет старый еврей по улице с палочкой - еле ноги передвигает... По дугой стороне улицы его обгоняет парень какой-то. Еврей кричит ему:
- Молодой человек, вы случайно не в прачечную?
- В прачечную.
- Ну тогда за мной будете...
Ресторан. Посетитель зовет официанта и спрашивает:
- Скажите, таки ваши музыканты на заказ играют?
- Да, конечно!
- Так, я хочу заказать, шо б они поиграли в шахматы, пока я спокойно поужинаю...
- Хаим, где ты сейчас работаешь?
- В негритянском джазе.
- И много у вас там негров?
- Нет, только мы с Мойше. Остальные все евреи.
- Мама, я беременна.
- Сарочка, у тебя уже четвертый ребенок, и все от Йоси! Почему ты не выходишь за него замуж?
- Он мне не нравится.
Абрам смотрит из окна на подъезд своего дома, а там пара мужиков дерется. Через некоторое время смотрит, а там уже человек десять дерется. Еще через некоторое время - человек пятьдесят. Абрам звонит Мойше:
- Мойша, подгоняй к моему подъезду твою квасную бочку. Они сейчас пить захотят.
- Соломон Абрамович, а ваша совесть таки знает о том, как и каким бизнесом, вы занимаетесь.
- Моня, она не просто знает, она – в доле!
Основатель ордена проповедников, широко известных как орден доминиканцев, родился в Каларога (Calaroga), Старая Кастилья, ок. 1170; ум. 6 августа 1221 г. Его родители, Феликс Гузман и Джоанна Аза (Felix Guzman, Joanna of Aza), без сомнения, принадлежали к испанскому дворянству, хотя и не были связаны с правящим домом Кастильи, как указывают некоторые из его биографов. О Феликсе Гузмане лично известно мало, за исключанием того, что он был во всех отношениях достойной главой семьи святых. К благородству крови Джоанна Аза добавила благородство души, которое так почиталось в народе, что в 1828 она была торжественно канонизирована Львом XII. Пример родителей не мог не подействовать на их детей. Не только святой Доминик, но также и его братья Антонио и Манес, отличались исключительной святостью. Антонио, старший, стал мирским священником, который, заботясь о бедных, поступил в больницу, где провёл жизнь, помогая больным. Манес, следуя примеру Доминика, стал монахом-проповедником, и был беатифицирован Григорием XVI.
Рождение и детство святого сопровождались множеством чудес, предсказывавшими его героическую святость и огромные заслуги в монашестве. С семи до четырнадцати лет он получал начальное образование под опекой своего дяди по материнской линии, архиепископа Гумиэля д`Изана (Gumiel d"lzan), недалеко от Каларога. В 1184 святой Доминик поступил в университет Паленсии (Palencia). Он обучался здесь в течение десяти лет, занимаясь с таким упорством и проявляя такие достижения, что за недолгое существование этого учебного заведения его учителя с восторгом приводили его примером того, каким должен быть студент. Среди фривольностей и легкомысленности университетского города жизнь будущего святого отличалась серьёзностью намерений и суровостью в обращении, выделявшим его среди других как человека, от которого в будущем можно ожидать многого. Однако мало кто мог предположить, что за этой суровой внешностью могло скрываться сердце нежное, как у женщины. Однажды он продал свои книги, на которых сам делал пометки, чтобы облегчить положение голодающих Паленсии. Его биограф и современник Бартоломей Тридентский указывает, что дважды он пытался самого себя продать в рабство, чтобы получить деньги для выкупа захваченных в рабство маврами. Эти факты стоит упомянуть, чтобы противопоставить их циничному и угрюмому характеру, с каким некоторые некатолические авторы пытаются представить одного из самых милосердных людей. День его рукоположения биографы не упоминают, не ясно и то, от какой даты для этого можно отталкиваться с долей уверенности. Согласно показаниям брата Стефана, настоятеля провинции Ломбардии, данных им на процессе канонизации, Доминик всё ещё был студентом в Паленсии, когда Дон Мартин де Базан, епископ Осмы, призвал его принять участие в кафедральном собрании, чтобы помочь ему в проведении реформ (Stephen, Don Martin de Bazan, Osma). Епископ понимал, что для того, чтобы успешно проводить реформы, у каноников постоянно должен быть пример безупречной святости, каким обладал Доминик. Не сомневался он и в результате. Для того, чтобы члены собрания стали настоящими канониками, Доминик был назначен помощником настоятеля. После того, как епископом Осмы в 1201 году стал Дон Диего д`Азеведо, Доминик стал председательстовать на собрании, получив титул настоятеля. Как каноник Осмы он провёл девять лет жизни, укрывашись в Боге и поглощённый в размышления, редко выходя за пределы дома собраний.
В 1203 Альфонсо IX, король Кастилии, направил от имени своего сына епископа Осмы к Повелителю Границ (Lord of the Marches), предположительно датскому принцу, чтобы просить руки его дочери. В компаньоны себе в это посольство Дон Диего выбрал святого Доминика. Проезжая Тулузу, они с удивлением и скорбью увидели, какие духовные разорения произвела альбигойская ересь. Доминик первый принял решение основать орден для борьбы с ересью, распространяя свет Евангелия по всем конца известного в то время мира. Их поездка окончилась удачно, и Диего с Домиником отправились во второй раз сопровождать роскошный кортеж с помолвленной принцессой в Кастилию. Эта поездка, однако, неожиданно закончилась из-за странной смерти молодой женщины. Два священнослужителя теперь могли ехать куда захотят, и они направились в Рим, прибыв туда в конце 1204 г. Диего хотел отказаться от должности епископа, чтобы посвятить себя обращению неверных в заморских землях. Иннокентий III, однако, не одобрил этот проект, и отправил епископа и его спутника в Лангедок, чтобы, присоединившись к систерианцам, они начали крестовый поход против альбигойцев. То, что они увидели по прибытию в Лангедок, вряд ли могло воодушевить их. Систерианцы, известные своим образом жизни, мало, или вовсе ничего не сделали для того, чтобы остановить распространение альбигойской ереси. Они начали работу, окружив себя роскошной свитой и всеми удобствами. Всему этому великолепию вожди еретиков противопоставляли суровый аскетизм, который вызывал восхищение и уважение у их последователей. Диего и Доминик быстро поняли, что неудачи систерианцев были вызваны попустительством монахов своим привычкам, и наконец добились того, чтобы те стали вести более строгий образ жизни. И как следствие, число обращённых сразу же стало расти. Богословские споры играли заметную роль в пропаганде еретиков. Доминик и его спутник поэтому не теряли зря времени, вовлекая оппонентов в богословские дискуссии. Где бы не представлялось возможным, они принимали вызов. То, чему святой учился в Паленсии, теперь ему очень пригодилось в схватках с еретиками. Не в состоянии ничего противопоставить его доводам или чем-то ответить на его проповеди, они направляли на него свою ненависть, постоянно оскорбляя его или угрожая применить против него насилие. Расположившись в Пруилле, он по очереди работал в Фанжо, Монпелье, Сервиане, Безье и Каркассоне (Prouille, Fanjeaux, Montpellier, Servian, Béziers, Carcassonne). Довольно скоро в апостольских поездках возле Пруилля святой понял необходимость создания ордена, который бы защищал женщин этого округа от влияния еретиков. Множество их уже обратились в альбигойство и были его самыми активными пропагандистами. Они создавали женские монастыри, куда католическое дворянство часто отправляло своих детей, чтобы получить нечто большее - образование, и как следствие, если не цель, заразить их духом ереси. Также было нужно, чтобы женщины, освободившись от ереси, были ограждены от дурного влияния в своих семьях. Для этого святой Доминик, с разрешения Фульке (Foulques), епископа Тулузы, основал женский монастырь в Пруилле в 1206 г. Для этой общины, а позднее и для монастыря святого Сикста в Риме, он составил устав и установление, которые стали уставом монахинь Второго ордена святого Доминика.
1208 год открыл новую эпоху в насыщенной событиями жизни основателя. 15 января этого года был убит Пьер Кастельно, один из систерианских легатов (Папский посол). Это ужасное преступление ускорило крестовый поход под предводительством Симона де Монфора, который на время подчинил еретиков (Pierre de Castelnau, Simon de Montfort). Святой Доминик принимал участие в последовавших за этим конфликтах, но всегда на стороне милосердия, вооружившись Святым Духом, в то время как другие с мечом в руках несли смерть и разорение. Некоторые историки утверждают, что во время разграбления Безье Доминик появлялся на улицах с крестом в руке, вступаясь за жизни женщин и детей, престарелых и немощных. Это свидетельство, однако, основывается на документах, которые Турон (Touron) считает несомненно недостоверными. Наиболее надёжные источники указывают, что во время разграбления Безье крестоносцами святого не было ни в городе, ни в его окресностях. В то время он следовал за католической армией, восстанавливая веру и очищая от ереси города, сдавшихся или взятых победившим де Монфором. Вероятно, 1 сентября 1209 святой Доминик впервые встретился с Симоном де Монфором, и между ними возникла близкая дружба, которая продолжалась до смерти отважного крестоносца под стенами Тулузы 25 июня 1218 г. Он сопровождает де Монфора при осаде Лавора в 1211, и в 1212 при взятии Ля Пенн д`Ажана (Lavaur, La Penne d"Ajen). В конце 1212 он трудился по приглашению де Монфора в Памье (Pamiers), восстанавливая веру и нравственность. И позже, незадолго до битвы в Мюре (Muret), 12 сентября 1213 святой присутствует на военном совете, проходившем перед сражением. Во время столкновения он преклонился перед алтарём церкви Сент-Жак, молясь за победу католического войска. Победа крестоносцев в Мюре была настолько поразительна, что Симон де Монфор считал её чудом и с благочестием относил её к молитвам святого Доминика. В благодарность Богу за эту решающую победу крестоносец воздвиг часовню в церкви Сент-Жак, которую, как говорили, посвятил Пресвятой Деве Розария. Поэтому с тех пор посвящение Розарию, который, по преданию, открылся святому Доминику, стало всеобщим с того времени. К тому периоду приписывают учреждение инквизиции святым Домиником и его назначение первым инквизитором. Поскольку оба этих спорных вопроса не будут обсуждаться в этой работе, достаточно будет лишь отметить, что инкивизиция была учреждена в 1198 году, то есть за семь лет до того, как святой начал апостольскую работу в Лангедоке, когда он был обыкновенным неприметным каноником в Осма. Если он и был некоторое время связан с инквизицией, то только как богослов, разрешающий вопросы принадлежности осуждённых к истинному вероучению. Любое влияние, которое он мог оказывать на судей этого страшного учреждения, всегда было наполнено милосердием и снисхождением, как видно из классического примера Понс Рожера (Ponce Roger).
Тем временем распространившаяся слава о его святости, апостольском усердии и чрезвычайной учёности сделала его кандидатом на различные епископства. Были предприняты три попытки назначить его епископом. В июле 1212 собрание каноников Безье выбрало его своим епископом. Затем каноники Сен-Лизье пожелали, чтобы он сменил Гарсиас де л`Орте на должности епископа Коммэнжа (Saint-Lizier, Garcias de l"Orte, Comminges). И наконец в 1215 сам Гарсиас де л`Орте, который был переведён из Коммэнжа в Ош (Auch), хотел, чтобы он стал епископом Наварры. Но святой Доминик наотрез отказался принять епископские почести, говоря, что скорее он полетит ночью с посохом, чем примет епископство. Из Мюре Доминик вернулся в Каркассонн (Carcassonne), где продолжил проповедовать с неизменным успехом. До 1214 года он не возвращался в Тулузу. Тем временем под влиянием его проповедей и удивительной святости его жизни вокруг него собралось небольшая группа преданных сторонников, готовых последовать за ним, куда бы он не повёл. Святой Доминик ни на минуту не забывал о своём намерении, сложившемся одиннадцать лет назад, основать , чтобы сражаться с ересью и распространять истинную веру. Сейчас для этого настал подходящий момент. С помощью епископа Тулузского Фульке он принялся организовывать небольшую группу своих последователей. Доминик и его сподвижники получили в распоряжение небольшой источник доходов, когда Фульке назначил его священником Фанжо, а в июле 1215 их община стала канонической конгрегацией его епархии, чьей целью было распространение истинного вероучения, высокой нравственности и искоренение ереси. В это же время Пьер Сейлан (Pierre Seilan), богатый гражданин Тулузы, принявший руководство святого Доминика, выделил им своё обширное имение. Так 25 апреля 1215 был образован первый монастырь Ордена проповедников. Однако они пробыли там всего год, переехав в церковь Святого Романуса, основанную Фульке. Хотя маленькая община полностью выполняла задачи, на неё возложенные, и показывала высокую отдачу в деле служения Церкви, её основатель не был удовлетворён. Это была хоть и лучшая, но конгрегация в пределах одной епархии, в то время как святой Доминик мечтал об ордене мирового значения, распространяющего веру по всем уголкам земли. Однако события развивались так, что должны были помочь воплотить его замыслы. В ноябре 1215 в Риме должен был состояться экуменический собор «с целью обсудить вопросы улучшения нравов, искоренения ереси и укрепления веры». Такой же цели святой Доминик добивался, основывая свой орден. С епископом Тулузы он присутствовал на обсуждениях на этом соборе. С самого первого заседания казалось, что его планы должны успешно реализоваться. Собор резко упрекнул епископов за небрежение в проповедовании. В Х каноне было решено направить способных людей проповедовать по миру слово Божие. В этих условиях казалось очевидным, что просьба Доминика на учреждение ордена для воплощения решений собора с радостью будет одобрена. Но хотя собор и хотел как можно скорее провести все эти реформы, он в то же время под разными предлогами противился учреждению новых орденов. Больше того, на проповедование всегда смотрели как на основную задачу епископатов. Отдать его в руки неизвестных и непроверенных простых священников казалось слишком неожиданным и смелым для консервативных прелатов, главенствовавших на заседаниях. И когда просьба о разрешении нового учреждения была отклонена, для святого Доминика она не стала полной неожиданностью.
Вернувшись в Лангедок в декабре 1215, основатель собрал свою небольшую группу последователей и сообщил, что собор не одобрил введение новых уставов для религиозных орденов. Поэтому они приняли старинный устав святого Августина, который, благодаря своей всеобщности, мог легко подойти к любой форме, которую бы они захотели ему придать. Сделав это, святой Доминик опять предстал перед Папой в августе 1216, и снова просил разрешения на создание ордена. На этот раз он был принят более благосклонно, и 22 декабря 1216 была издана булла об утверждении.
Следующий Великий пост святой Доминик провёл, проповедуя в разных церквях Рима, перед Папой и папским двором. В это время он получил дожность и титул Хозяина святого дворца, или, как его чаще называют, Папского богослова. На этом посту всегда находились члены этого ордена со времени основателя до сего дня. 15 августа 1217 он собрал братьев на совет, чтобы решить вопросы ордена. Он отважно решился разослать семнадцать человек небольшого отряда своих сторонников по всей Европе. Дальнейшее подтвердило мудрость этого решения, хотя с человеческой точки зрения оно граничило с самоубийством. Чтобы способствовать распространению ордена, 11 февраля 1218 Гонорий III издал Буллу ко всем архиепископам, епископам, аббатам и настоятелям, прося оказывать помощь ордену Проповедников. В другой Булле от 3 декабря 1218 Гонорий III передал ордену церковь святого Сикста в Риме. Здесь, среди могил на Аппиевой дороге, был основан первый монастырь этого ордена в Риме. Вскоре после вступление во владение церковью св. Сикста, по просьбе Гонория святой Доминик начал довольно трудную работу по восстановлению первоначально соблюдавшегося духовного порядка среди различных римских женских общин. За сравнительно короткое время работа была закончена, к огромному удовлетворению Папы. Его собственный опыт в университе Паленсии, практическое применение, которое он нашёл ему в сражениях с альбигойцами, а также его чуткое понимание нужд времени убедили святого, что для наибольшей действенности апостольской работы его последователи должны получить лучшее образование. По этой причине, распределяя братьев в Пруилле, он направил Матвея (Matthew) Французского и двух его сподвижников в Париж. Орден был был основан по соседству от университета в октябре 1217. Матвей Французский был назначен настоятелем, а занятия должен был проводить Мишель де Фабра (Michael de Fabra), которого стали называть Lecturer. 6 августа следующего года Жан де Барастр, декан Сент-Квентена и профессор богословия, выделил общине хоспис Сент-Жак, построенный специально для себя (Jean de Barastre, Saint-Quentin). Обосновавшись в парижском университете, святой Доминик задумал организовать общину в университете Болоньи. Бертран Гаррига (Bertrand of Garrigua), вызванный из Парижа и Иоанн Наваррский выехали из Рима, имея при себе послания Папы Гонория, с целью создать общину. По их прибытии в Болонью им была передана церковь Санта Мария делла Маскарелла (Santa Maria della Mascarella). Римская община святого Сикста росла столь стремительно, что остро стал вопрос её размещения. Гонорий, который был рад использовать всё своё могущество для нужд ордена, передал святому Доминику базилику Санта Сабина.
В конце 1218, назначив Режинальда Орлеанского (Reginald of Orléans) своим викарием в Италии, святой, сопровождаемый несколькими своими монахами, направился в Испанию. По дороге он посетил Болонью, Пруилль, Тулузу и Фанжо. Из Пруилля два монаха были направлены в Лион для основания монастыря. Незадолго до Рождества они прибыли в Сеговию (Segovia). В феврале следующего года был основан первый монастырь этого ордена в Испании. Проехав на юг, он основал женский монастырь в Мадриде по примеру монастыря в Пруилле. Вполне вероятно, что в этой поездке он лично организовывал монастырь, связанный с его альма матер, университетом Паленсии. По приглашению епископа Барселоны монастырь разместился в этом городе. И вновь, направляясь в Рим, он пересёк Пиренеи и посетил общины в Тулузе и Париже. Во время своей последней остановки он способствовал возведению монастырей в Лиможе, Метце, Реймсе, Пуатье и Орлеане, в скором времени ставшими центрами активности доминиканцев. Покинув Париж, он направился в Италию и прибыл в Болонью в июле 1219 г. Несколько месяцев он посвятил организации общины из дожидавшихся его братьев, которых затем из Пруилля распределил по всей Италии. В это время были организованы общины в Бергамо, Асти, Вероне, Флоренции, Бресчиа и Фаэнце (Brescia, Faenza). Из Болоньи он поехал в Витербо. Когда он прибыл на Папский двор, его ордену стали больше оказывать внимание. Примечательно, что среди этих знаков почтения было много лестных писем, адресованных Гонорием всем, кто помогал Отцам. В марте того же года Гонорий через своих представителей даровал ордену церковь Сан Эусторджио в Милане (San Eustorgio). В это же время было получено разрешение на деятельность ордена в Витербо (Viterbo). По возвращении в Рим в конце 1219 г. Доминик разослал письма во все монастыри о первом всеобщем собрании ордена, который должен был состояться в Болонии на следующую Пятидесятницу. Незадолго до этого Гонорий III специальным указом пожаловал основателю титул Главного Мастера, каким до того он назывался только по негласному согласию. В самом начале первого заседания собрания следующей весной святой весьма удивил братьев своим отказом от должности главного мастера. Понятно, что отставка не была принята, и он оставался в должности до конца своих дней.
Вскоре после окончания собрания в Болонье Гонорий III разослал письма во все и монастыри Сан Витторио, Силлия, Мансу, Флориа, Валломброза и Акила с приказанием направить нескольких монахов под начало святого Доминика для начала крестового похода в Ломбардии, чтобы словом и проповедями бороться с ересью, принявшей там угрожающие пропорции. По той или иной причине план Папы так и не воплотился в жизнь. Никакой помощи не было оказано, и Доминик с небольшой группой братьев бросился в бой, чтобы снова вернуть еретиков в лоно Церкви. По некоторым сведениям 100 000 неверующих было обращено проповедями и чудесами, которые сотворил святой. Согласно Лякордеру (Lacordaire) и другим источникам во время проповедования в Ломбардии святой учредил Милицию Иисуса Христа, или третий орден, как его чаще называют, состоящий из мужчин и женщин, живущих в миру, для защиты прав и имущества Церкви. В конце 1221 святой Доминик вернулся в Рим в шестой и последний раз. Здесь он получил для ордена новые и ценные владения. В январе, феврале и марте 1221 были последовательно изданы три буллы, вверяющие орден всем прелатам Церкви. 13 мая 1221 он вновь председательствовал на генеральном заседании ордена в Болонье. После закрытия заседания он отправился в Венецию навестить кардинала Уголино (Ugolino), которому он был очень обязан за множество его добрых дел. Едва он вернулся в Болонью, как неизлечимо заболел. Умер он три недели спустя, вынеся множество испытаний с героическим терпением. В булле, датируемой в Сполето 13 июля 1234, Григорий IX ввёл его почитание обязательным по всей Церкви.
Жизнь святого Доминика является одним из примеров неустанных усилий на службе у Бога. Переезжая с места на место, он молился и проповедовал практически без перерыва. Его епитимии были такого свойства, что когда братья случайно обнаруживали их, то опасались за его жизнь. Его милосердие было безграничным, но он никогда не позволял мешать ему строгому чувству долга, которое сопровождало каждый его поступок. Если он и ненавидел ересь и делал всё для её искоренения, то потому, что любил истину и любил души тех, с которыми работал. Он никогда не забывал разницы между грехом и грешником. Поэтому неудивительно, что этот атлет Христа, покоривший себя прежде чем начать исправление других, был не раз избран, чтобы явить силу Бога. Прекращение пожара в Фанжо, вызванного, чтобы уничтожить диссертацию, над которой он работал против еретиков, и которую трижды бросали в огонь; воскрешение Наполеона Орсини (Napoleone Orsini); явление в трапезной святого Сикста в ответ на его молитвы - всё это лишь некоторые из сврехъестественных явлений, которыми Бог удостоил отметить выдающуюся святость Своего слуги. Не стоит удивляться поэтому, что, подписывая буллу о канонизации 13 июля 1234, Григорий IX провозгласил, что он сомневается в святости святого Доминика не меньше чем в святости святых Петра и Павла.
JOHN B. O"CONNER
Transcribed by Martin Wallace, O.P